- И-и-и-и-и-а-а-а-а-а!!! – громко протрубил осёл, то ли признавая за собой грех, то ли, наоборот, впадая в полную несознательность.
- Опа-а-асно у вас тут, - дрожащим голосом протянул Венька.
- Не-е-е, - усмехнулся Федулыч, - Здесь не опасно. Особенно если по сторонам не смотреть. А вот там…
Пантелеймон Федулыч показал кривым пальцем куда-то вдаль, где будто из-под земли вырастала огромная, сплошь покрытая лесом гора. Прямо посреди неё широко раскрытой пастью чернел прорытый сквозь гору туннель.
- …вот там опасно. Там плюхи-щекотухи балуют и хозяйничают. Там что с метлой, что без метлы… эх-х-х…
Пантелеймон хлестнул осла, и тот послушно прибавил шагу, бодро стуча копытами по утоптанной грунтовой дороге. Дорога вела прямиком к туннелю.
Глава 13. Нормальные герои всегда идут вперёд.
- Может, как-нибудь в объезд? – с робкой надеждой спросил Венька.
- Какой объезд? Нет тут никакого объезда. Одна дорога, через туннель.
- А как же… плюхи эти… щекотухи…
- Проскочим, – заявил Федулыч и привычно поскрёб в голове.
Уверенности в его голосе было мало. Прямо скажем, не было уверенности совсем никакой.
- И-и-и-и-а-а-а-а!!! – тоскливо прокричал Василий, понурив голову и перейдя с весёлой рыси на меланхоличную, безрадостную трусцу.
- Давай-давай! – прикрикнул на него Пантелеймон, - Не халтурь!
- И-и-и-и-а-а-а-а!!! – всхлипнул осёл и, смирившись с судьбой, послушно устремился навстречу неизбежности.
Алчный и грозный зев туннеля приближался стремительно и неумолимо. Вокруг с каждым шагом становилось всё темнее и темнее. Дорогу, по которой катилась телега, обступили цепкие длиннорукие ели, дрожащие трусливые осины, недобрые дуплистые дубы. Они сжимали тропу со всех сторон, грозили ветвями, подхлёстывали, подгоняли, торопили путешественников, нашёптывая им в уши и направляя в сторону безжалостного туннеля.
- Ха-ха-ха!!! - захохотала где-то наверху неизвестная, до жути смешливая птица.
- Х-х-ха-а-а! Х-х-ха-а-а! Х-х-ха-а-а! – прокатилось эхом со стороны совсем уже близкого входа в туннель.
Венька вздрогнул всем телом и изо всех сил прижался к тёплому боку Пантелеймона.
- Не боись, герой, - прошептал возница, - Главное, сам не засмейся. А не то…
«Живот надорвёшь», - вспомнилась Веньке предупреждающая надпись на придорожном камне.
Вот оно что! Вот, значит, в каком они смысле… От смеха! От смеха живот надорвёшь! Ну, это пусть они только попробуют! Не такой он, Венька. Не из смешливых. Не засмеётся он ни за что. И никто его здесь рассмешить не сможет.
