А Нюра хотела ещё пива. Мишин товарищ, наконец потерял равновесие и завалился на спину, оставив на ящике лишь две ноги в прохудившихся ботинках. И тогда Миша поднялся с ящика, отошел за киоск, расстегнул штаны и достал из заднего кармана старенького трико полтинник, который он берег на черный день.
Он поставил перед Нюрой банку с пивом, пододвинул растерзанное тело леща. И, усаживаясь на свое место, как бы невзначай дотронулся до колготок Нюры.
- Ой, извините, - сказал Миша.
- Ну что вы, - улыбнулась Нюра, показывая желтые прокуренные зубки, Мне было даже очень волнительно!
После этих слов мужчина в Мише уже не только не спал, он бунтовал и требовал земных наслаждений.
- Здесь очень ветрено, - театрально поежившись, сделал первый намек Миша. Хотя никакого ветра не было и в помине. Стоял солнечный мартовский денек, чирикали воробьи, и даже болонка, несмотря на все категоричные запреты хозяйки, отбежав на достаточное расстояние, принимала ухаживания кучерявого эрделя.
- Да, очень ветрено, - согласилась Нюра и спрятала подбородок в воротник китайского пуховика.
- Мы можем взять что-нибудь согревающее и погреться в моей берлоге, сказал Миша. Нюра в китайской куртке, под которой не было ни юбки, ни платья, а может быть и кофточки, казалось ему очень привлекательной и удивительной женщиной.
- Так чего же мы здесь тогда сидим? - допив пиво и вытерев мокрый подбородок рукавом, подняла свои глаза Нюра. Бездонную голубизну сменил серый туман. А где твоя берлога?
- Тут недалеко. В теплоколлекторе на стадионе...
По дороге Миша купил поллитровку и долго и аккуратно вставлял её в отверстие брючного кармана. Несмотря на теплую погоду, бутылка была почти ледяная. При каждом шаге холодное стекло через многочисленные дырки прикасалось к открытым частям тела, где совсем недавно проснулся мужчина, что доставляло Мише какое-то непонятное неудобство. Они не прошли с Нюрой и половины дороги, как Миша вдруг ощутил, что мужчина в нем ни с того ни с сего опять уснул. То ли холодная бутылка остудила Мишину страсть, то ли сильно разведенное пиво подействовало, но Миша вдруг подумал, что и в самой Нюре нет ничего такого, чтобы делиться с ней кровом и водкой. Правда, он подумал, что в коллекторе мужчина ещё может проснуться. "Но стоит ли будить его?" - тут же отогнал от себя грешные мысли Миша.
После чего он вдруг резко остановился, снял с головы вязаную шапочку и, утерев мокрый пот, проступивший на шее, посмотрел в бурые глаза Нюры:
