Девушка прислушивается к разговору машинистов, зрачки в её глазах расширяются, брови изгибаются и ползут под соломенную челку.
- То есть, как развернетесь?
- Поздно уже разворачиваться, - бросает Павел и бежит в кабину, Сзади слудующий поезд подпер.
Алька бежит за Павлом.
Электрозаводская, Семеновская, следующая Измайловская. Надо что-то снова предпринимать.
- Не сработало! - печалится Алька.
- Перчатка! - бросает Павел, разгоняя состав.
- Точно! - Алька хватает трехпалую рукавицу, надевает её на щетку с длинным древком. Затем, открыв окно кабины, выталкивает искусственную руку наружу и высовывается сам. Стучит "мертвой рукой" на палке что есть силы в окно рядом с девушкой. Она поворачивает голову на стук и её лицо охватывает ужас. В это время головной вагон выскакивает под яркий свет Измайловской.
- А-а-а! - слышится из вагона.
- Сработало! Беги успокаивай, - в улыбке обнажает желтые прокуренные зубы Павел. - Теперь все зависит только от тебя. Понежнее, понежнее будь...
Алька срывается с сиденья и несется в вагон.
- Вам плохо? Что-то случилось?
- Там... там, наверное человек под поезд попал?
- Человек? Мы никого не видели.
- Он в окно стучал. Я отчетливо видела его руку! - её глаза с мольбой смотрят на Альку. - Черная такая рука!
- Да вам привиделось. Устали, наверное за день. - Он протянул ей руку, - Пойдемте в кабину. Чего вы здесь одна?
Она протянула ему дрожащую ладонь, медленно поднялась с сиденья.
- Спасибо. Мне, действительно, что-то не по себе.
Измайловский парк, Первомайская.
- Вам на следующей выходить, - напоминает Алька, - Я бы вас проводил, но работа. Еще целый час до конца смены.
- Да-да. - Соглашается она и вдруг отваживается задать вопрос, - А можно я с вами на Щукинскую? А то мне после той руки одной дома не по себе будет.
- На Щукинскую, - незаметно кривит улыбку Павел, - Ну отчего же нельзя! Поехали...
... В три часа ночи Алька подвел незнакомку к дому. Впрочем, почему же незнакомку? Светланой её звали.
У Светланы он и остался. А куда ж деваться? Метро-то уже закрыто...
2000 г.
ПИСЬМО ЗЭКА СУДЬЕ
Вот уже прошло три месяца, дорогая Вера Ивановна, с того дня, как мы виделись с вами последний раз. И хотя за преступление, совершенное мной в уголовном кодексе существует значительная "вилка" от трех до восьми, на последней нашей встрече вы влепили мне на всю катушку. Но я нисколько не обиделся, и мое почитание к вам меньше от этого не стало. Сам виноват.
