Мемуары Муми-папы | страница 40

— Например, гарголозимдонтолог, — предложил Юксаре.

— Или антифилифренконсумент, — сказал я.

— О! — воскликнула дочь Мюмлы. — Когда слова такие длинные, он разбивает возле них лагерь! На ночь он укутывается в свою длинную рыжую бороду. На одной половинке спит, а второй укрывается. Днём в бороде живут две маленькие мышки, и он не берёт с них платы, потому что они ужасно милые!

— Простите, но мне кажется, она опять шутит, — сказал Шуссель.

— Мои братья и сёстры тоже так думают, — ответила дочь Мюмлы. — Их у меня штук четырнадцать-пятнадцать, и все думают одинаково. Я самая старшая и самая умная. Но вот мы и пришли. Теперь скажите маме, что это вы меня сюда заманили.

— Как она выглядит? — спросил Юксаре.

— Она круглая, — ответила дочь Мюмлы. — Вся-вся круглая. И внутри, наверное, тоже.

Мы стояли перед необычно высокой каменной изгородью. На воротах, украшенных гирляндами, висел плакат:

— А что произойдёт? — спросил Клипдасс.

— Всё, что угодно, — сказала дочь Мюмлы. — Это как раз самое увлекательное.

Мы прошли в сад, запущенный и заросший буйной зеленью.

— Простите, а здесь водятся дикие звери? — спросил Шуссель.

— Хуже, — прошептала дочь Мюмлы. — Пятьсот процентов гостей просто пропадают! Это между нами. Ну всё, я побежала. Пока.

Мы осторожно двинулись за ней. Дорога заползла в густые заросли — длинный зелёный туннель из листьев, где царил таинственный полумрак…

— Стойте! — крикнул Фредриксон, и уши его встали торчком.

Дорога внезапно обрывалась над пропастью! А внизу, в расселине (о нет, это слишком ужасно!), караулило что-то, покрытое шерстью и глазеющее прямо на нас, с длинными дрожащими ногами, — огромный паук!

— Ш-ш-ш! Проверим, злобный ли он, — шепнул Юксаре и бросил вниз несколько камушков.

Паук замахал ногами, как ветряная мельница, и глаза его задви́гались (так как сидели на маленьких штырьках).

— Механический, — заинтересовался Фредриксон. — Ноги из стальных пружин. Отличная работа.

— Простите, но мне кажется, что так шутить некрасиво, — сказал Шуссель. — И без того страшно — столько вокруг настоящих опасностей!

— Иностранцы, — пожав плечами, пояснил Фредриксон.

Я был глубоко потрясён, но не столько пауком Самодержца, сколько его собственным совершенно не королевским поведением.