— Летим! Летим! — закричал Фредриксон. Он стоял рядом со мной и смотрел на огромный белый шар на мачте.
— Как ты поднял туда облако? — спросил я.
— Само поднялось, — ответил он. — Летающий речной корабль!..
И Фредриксон погрузился в раздумья.
Ночь светлела. Небо стало серым, было очень холодно. Я начал потихоньку забывать, что совсем недавно пытался спрятаться в садовой качалке Хемулихи. Я снова ощутил уверенность в себе и любопытство, и мне очень захотелось кофе. Было в самом деле ужасно холодно. Я осторожно потряс лапами и проверил хвост и уши. Всё цело.
Юксаре тоже не пострадал, он сидел за банкой Шусселя и пытался раскурить свою трубку.
Но «Морзкой оркестор» был в плачевном состоянии. Мачта сломалась. Колёса отвалились. Оборванные штаги грустно болтались на ветру, а фальшборт кое-где помялся. На палубе валялись водоросли, обломки, кувшинки и несколько морских привидений, лишившихся чувств. Но хуже всего было то, что золотая луковка на крыше ходовой рубки исчезла.
Мало-помалу наше облако сдулось, и корабль начал спускаться. Небо на востоке покраснело, мы качались на длинных волнах, и я слышал, как в банке Шусселя гремят пуговицы. Белое облако из книжки-картинки снова уснуло на палубе.
— Дорогая команда, — торжественно сказал Фредриксон. — Мы выдержали шторм. Выпустите моего племянника из банки.
Мы открыли банку, и оттуда вылез несчастный зеленолицый Шуссель.
— Святая пуговица, — молвил он устало. — За что мне такие страдания? Не жизнь, а сплошные тревоги и муки… Только взгляните на мою коллекцию!.. Ужас, да и только.
Клипдасс тоже вылез и, понюхав, чем пахнет ветер, чихнул.
— Есть хочу, — сказал он.
— Простите! — выкрикнул Шуссель. — От одной мысли о приготовлении пищи…
— Успокойся, — сказал я. — Я сварю кофе.
Пробираясь на нос корабля, я дерзко взглянул на море поверх помятого фальшборта и подумал: теперь я кое-что о тебе знаю! И о кораблях тоже! И о тучах! В следующий раз я не закрою глаза и не сожмусь в комок!
Когда кофе был готов, над землёй встало солнце. Доброе и приветливое, оно пригрело мой замёрзший живот и вернуло мне мужество. Я вспомнил, как оно озарило мой первый день свободы после исторического побега и как светило в то утро, когда я построил дом на песке. Я рождён в августе, под гордыми знаками Льва и Солнца, и мне предначертано идти по приключенческой стезе, указанной моими личными звёздами.
А всякие там шторма — ерунда! Они, должно быть, только затем и нужны, чтобы потом увидеть восход. Ходовую рубку украсит новая луковка. Я пил кофе и был очень доволен.
