Значит, это ребенок, и, чтобы выжить, он питается выдающимися сырами Грандибля, плодами его тонкого искусства. Даже аристократы не рисковали съедать за один раз больше одного тончайшего ломтика этого опасного яства, не сопроводив кусочком хлеба или стаканом воды, – для слабого желудка это все равно что глотать рубины, запивая их расплавленным золотом. Грандибль начал оставлять там и сям кувшины с водой и хлеб, но к ним никто не притронулся. Его ловушки явно приучили дитя к осторожности.
Шли недели. Порой Грандибль долго не видел следов присутствия незваного гостя и начинал думать, что дитя исчезло. Но несколько дней спустя он обнаруживал горку сырных корок в нижнем туннеле и понимал: чужак просто переместился в другое укрытие. Со временем он осознал немыслимое. Ребенок не умирает. Ребенок не болен. Ребенок прекрасно чувствует себя посреди мрачного великолепия его сырного королевства.
По ночам Грандибль иногда просыпался от странных снов, в которых перед ним плясал светловолосый чертенок, оставляя крошечные отпечатки на стилтонах и мягких сырах. Еще месяц – и Грандибль был готов признать себя околдованным. Но тут выяснилось, что ребенок вполне обычный – он упал в чан с молоком для сыра Неверфелл.
Грандибль не слышал ничего подозрительного, потому что молоко уже сквасилось и заглушило всплеск. Даже наклонившись над огромным чаном и погрузив палец в безупречную, с легким блеском, упругую, словно сливки, массу, он ничего не заметил. Только вернувшись к чану с длинной лопаткой, чтобы разделить закваску на части, Грандибль внезапно увидел замысловатой формы борозду на поверхности. Она была заполнена зеленоватой сывороткой, а контур ее напоминал человеческое тело с расставленными руками и ногами. Со дна чана всплывали, лопаясь, крупные пузыри.
Несколько секунд мастер непонимающе моргал, созерцая феномен, а потом понял, в чем дело. Он отложил лопатку, схватил другую, побольше, и воткнул ее в самую глубину, зачерпывая и сливая закваску, пока не почувствовал, что подцепил что-то тяжелое. Упершись коленями в чан, он дернул лопатку, как рыбак, пытающийся вытащить из воды детеныша кита. Все мышцы в его теле напряглись от натуги, но наконец над поверхностью появилось нечто, перепачканное закваской. И это нечто отчаянно вцепилось в лопату.
Свалившись на пол, существо перевернулось, чихая и отряхиваясь, выкашливая тонкую молочную струйку, а Грандибль упал рядом, задыхаясь от неожиданных физических упражнений. Ребенок. Судя по росту, лет шести или семи, только очень худой.
