Когда человек жалуется, что он сегодня за весь день Ничего не совершил, то ему можно ответить: «Как? А разве ты не жил! Просто жить — не только самое главное, но и самое замечательное из твоих дел»; а на сетование: «Если бы мне дали возможность участвовать в больших делах, я бы показал, на что способен», — Монтень возражал: «А сумел ли ты обдумать свою повседневную жизнь и пользоваться ею как следует? Если да, то уже совершил величайшее благо». Природа одна и та же на любом уровне бытия, и человек не нуждается в какой-то особой счастливой доле, чтобы показать себя и проявить в деяниях: не надо сочинять умные книги, достаточно разумно вести себя в повседневности, не надо выигрывать битвы, достаточно наводить порядок и устанавливать мир в обычных наших обстоятельствах. Лучшее творчество, по Монтеню, — жить согласно разуму. Все прочее — царствовать, накоплять богатства, строить, — все это дополнения и довески. Лишь мелкие люди, которых подавляет любая деятельность, не умеют из нее выпутаться, не могут ни отойти на время от дел, ни вернуться к ним.
И интересный парадокс: чем более оригинален и неповторим человек, тем он нам ближе и понятнее. Потому что в самой потаенной глубине своей сущности мы все одинаковы. Но только в самой глубине, там, где мы становимся не поэтами или писателями, не полководцами или учеными, не русскими или японцами — а просто людьми, людьми, живущими в стихии человечности. Нам понятны переживания японского поэта XIII века, а японцам близок и понятен Чехов. Там, где человек достиг глубины общечеловеческого, прорвался через свою национальную или социальную ограниченность, — там он понятен и близок всем живущим. Чем более неповторим, тем более близок, тем более похож на нас; на нас таких, какими мы мечтаем стать.
Объяснить нечто можно лишь через другое — свет через длину волны, звук — через частоту колебаний. Но как объяснить, что такое человек? Поскольку он несводим ни к чему — ни к вещам, ни к теориям, ни к идеям, ни к нервным или физическим процессам, то объяснить, выразить его через другое невозможно. Человека нельзя изучать объективно, как некий внешний предмет.
Существуют всевозможные тесты, выделяющие характер и склонности человека. Но
только при условии, что он будет отвечать на вопросы честно и искренне. А если он будет валять дурака, нарочно говорить всякие глупости, фантазировать?
Человека можно познать и описать только косвенно, прежде всего по продуктам его творчества: если писатель пытается рассказать о себе, то получается художественное произведение, так же как музыка любого композитора — тоже попытка такого рассказа. Человек хочет выразить себя самого, свою Сущность, но поскольку она не сводима ни к словам, ни к нотам, ни к картинам, то полного выражения никогда не получается. Человек пытается познать себя, движется в глубь себя, и это движение по вертикали всегда откладывается на плоскости в виде книги картины или теории.
