Далее, вниз.
Метрополитен египетского величия. Вишневый гранит, полировка. Стерильные и теплые туннели, короткие поезда. Эскалаторы, предваряемые системой тройной проверки: сетчатка, папиллярные узоры, голосовой резонанс.
Ниже, ниже.
Коридоры и переборки, овальные люки задраены наглухо. Они выдерживают десять мегатонн. Слепые внутренности многокилометровой субмарины, новая шахта: вниз.
Инфекционные боксы, камеры, противочумные скафандры, стальные манипуляторы.
В совокупности — полный комплект; пейзажная нежить во всех ее заслуженных проявлениях, могильный ландшафт. Холодный жар, обеззараженный тлен, очарование секционного зала.
Медор Медовик, бритый и ласковый, встретил Балансирова у входа в карантинный бункер. На Медоре был халат, небрежно наброшенный: так набрасывают халаты на президентов, когда у тех возникает желание ознакомиться с машинным доением. Белый чепчик, напоминавший пилотку, кокетливо съехал на медвежье ушко.
— Угощайтесь, — Медовик распахнул именной портсигар.
Балансиров, от никотина землистый лицом, догадался: шеф показывает ему, что вовсе и не думал кого-то встречать. Он просто вышел перекурить.
— Там все равно заключительная дезинфекция, — Медор угадал его мысли, кивнул на литую дверь. — Еще минут пять.
Балансиров прихватил папиросу.
— Близкие контакты третьей степени, — сказал он скорбно. — Где вы, радужные фантасты?
— Кто с мечом к нам придет… — хохотнул Медовик, затягиваясь так глубоко, что дым поразил структуры малого таза. — С клыками, с хоботами, с когтями… Тот обязательно от них же погибнет.
— Боюсь, они наплетут небылиц, — поделился сомнениями Балансиров. Терять им нечего. Знают, что распотрошат.
— Знают, — согласился тот. — Ну и что? Весь вопрос — как распотрошат. Есть о чем поторговаться.
Над дверью вспыхнула зеленая лампа. Медор Медовик выплюнул папиросу на сверкающий, без единой соринки, пол. Балансиров потушил свою об ладонь и спрятал в карман. Его халат, в отличие от карнавальной одежки Медовика, был аккуратно застегнут, а колпак сидел ровно по центру длинной головы.
— Сейчас все выясним, — пробормотал шеф.
Он, как и был, остался пряником, но вдруг зачерствел. Медовик снял очки; приложил к двери ладонь, прижался глазным яблоком, глухо и деловито сосчитал до трех. Щелкнуло сверху; щелкнуло снизу; дверная панель поехала вбок. Майор шагнул внутрь. Балансиров терпеливо ждал у порога. Когда панель вернулась на место, скрыв Медовика, он повторил процедуру, и вход открылся вторично.
