— Можно завозить, — сказал Балансиров.
Через несколько секунд половые плиты разъехались. Оказалось, что лабораторный этаж не предел, есть помещения, которые располагаются еще глубже. Из них-то и поднялась платформа с умышленно деревянным стулом: для унижения. К стулу было примотано гадкое существо, в юридическом смысле подозреваемое. Но вся загадочность осталась в прошлом. Теперь вместо зеленого человечка с ужасным третьим глазом во лбу, который в ночные часы наводил страх на мирных граждан, сидела какая-то одноглазая перепуганная жаба, каких много в любом пруду, разве побольше ростом. Других глаз уже не осталось, так что залетная жаба полностью разобралась в своем незавидном положении. Она горько пожалела, что связалась с гордым и славным биологическим видом, который не жалует незваных гостей.
Пленный пилот затравленно смотрел на мучителей. Яркий свет слепил ему глаз, и он различал только сгорбленные силуэты.
— Вы все осознали? — строго осведомился Медор Медовик.
Переводное устройство расхрюкалось еще строже.
— Нам передали, что вы готовы кое-что рассказать.
Устройство коротко молвило:
— Дураки и пьяницы.
Медовик на секунду смешался. Балансиров озадаченно полез под колпак чесаться.
— Это крайне неосмотрительно с вашей стороны, — Медор взял себя в руки. — Оскорбление сделало вашу участь совершенно плачевной.
Манипулятор поиграл когтями, от чего инопланетянин вздрогнул и торопливо заклокотал.
— Я вовсе не про вас, — устройство было настолько сложным, что умело моделировать извиняющиеся нотки. — Я хотел сказать, что все дело в дураках и пьяницах.
— Это мы знаем, — иронически кивнул Медор. — Чтобы вызнать такой секрет, не надо прилетать и следить годами. Вынюхивать тут. Достаточно одного визита.
— Вы снова не поняли, — защищался пришелец. — Нас не интересуют ваши внутренние проблемы. Я только хотел объяснить, что нам нужны дураки и пьяницы. Мы забираем их к себе. Мы, если вдуматься, оказываем вам услугу. А вы сбиваете наши корабли, пытаете наших летчиков…
— Я пока ничего не понял, — сказал майор. — Ясно только одно: дураки ли, пьяницы — они наши граждане и даже имеют право голоса. И мы не дадим их в обиду.
Устройство заволновалось:
— Конечно, конечно, мы должны были спросить вашего позволения. Я понимаю. Я глубоко раскаиваюсь. И запишите, пожалуйста, еще, что я не знаю никакого Лондона и никогда не бывал в ваших горах. Я понятия не имею, кто такой этот ваш деятель… я не помню, как его зовут… пожалуйста, пусть меня больше про него не спрашивают.
