Татаринов. А Емельку Пугачева забыли?
Скарятин. Освободи их, отродие хамов, так они нам горло перервут.
Мордвинов. Граждане российские…
Один. Слушайте! Слушайте!
Другие. Довольно!
Мордвинов. Блюдитесь же, граждане! День мщения грядет – восстанут рабы и цепями своими разобьют нам головы и кровью нашею нивы свои обагрят. Плаха и петля, меч и огонь – вот что нас ждет. Будет, будет сие!.. Взор мой проницает завесу времен… Я зрю сквозь целое столетие… я зрю…
Голоса. Молчите! Молчите! Довольно!
Татаринов. Вы оскорбляете, сударь, честь дворянства российского! Мы не позволим…
Талызин. Господа, мы все не о том – нам нужно о деле, а мы черт знает о чем!
Голоса. В чем же дело, говорите!
Талызин. А дело в том, что если государь отреченья не подпишет, как нам быть?
Одни. Арестовать!
Другие. В Шлиссельбург!
Талызин. Легко сказать – Шлиссельбург. Войска ему преданы, освободят и что тогда?
Бенигсен. Messieurs, le vin est tiré, il faut le boire.[40] У государя самодержавного корону отнять и сохранить ему жизнь есть дело невозможное.
Все сразу умолкли; такая тишина, что слышится бой курантов за Невою, на Петропавловской крепости.
Тучков. О-хо-хо! Царя убить – страшное дело…
Депрерадович. Помазанник Божий…
Шеншин. Присяга – не шутка…
Ефимович. И в Писании сказано: Бога бойтеся, царя чтите.
Бибиков. Государи мои милостивые! Для всякого ума просвещенного невинность тираноубийцы есть математическая ясность: ежели, скажем, нападет на меня злодей и, вознесши над главою моею кинжал…
Яшвиль. Эх, господа, чего канитель-то тянуть? Намедни он меня по лицу ударил, а таковые обиды кровью смываются!
Голоса. Верно! Верно! Кровь за кровь. Смерть тирану!
Гарданов(вскочив на стул).
Ликуйте, склепанны народы,
Пылай, кровавая заря —
Се правосудие свободы
На плаху возвело царя!
[41]Голоса. Смерть тирану! Смерть тирану! Ура, свобода!
Валериан Зубов(с деревянной ногою). Нет, господа! Я, один на один, хоть с чертом биться готов, но сорок человек на одного – воля ваша, я не запятнаю шпаги моей таковою подлостью!
Бибиков. Лучше сорок на одного, чем один на сорок миллионов – тут, говорю, математика…
Одни. К черту математику! Не хотим! Не надо! Не надо!
Тучков. Жаль Павлушку…
Другие. А коли вам жаль, так ступайте, доносите!
Платон Зубов. Господа, разойдемся, а то арестуют – тем дело и кончится.
Талызин. Что вы, князь? Сами кашу заварили, а теперь на попятный?
Платон Зубов. Да ведь не я один, а вот и они…
Одни. Князь правду говорит – толку не быть – разойдемся.
