Ножом-то она владеет. Она ныряла с ним ежедневно – срезала с рифов морские ушки, резала водоросли и даже вскрывала раковины моллюсков, оставшиеся после прохождения японских промысловых судов. Она вырежет сердце Моримото, как жемчужину, сокрытую в устричном мясе. От этой мысли Хану пробрал озноб, по позвоночнику предвестниками мести пробежали мурашки. Так вот что чувствуют смельчаки. Хана представила, как бьет его ножом в грудь, увидела удивление на его лице. Гнев вскипел в ней. А после они с Сан Су выскользнут из купе, спрячутся в поезде или выпрыгнут из окна. Как жаль, что у нее нет ножа и ничему из этого не суждено сбыться.
Моримото шевельнулся во сне. Хана вздрогнула и легонько толкнула привалившуюся к ней Сан Су. Кожа у той была холодная, но дрожать она перестала. Хана тронула лоб девочки. Ледяной. Губы синеватые. Превозмогая панику, Хана наклонилась, припала ухом к губам Сан Су. Ничего.
Хане вдруг стало нечем дышать. Она попыталась вдохнуть, но лишь зашлась в хрипе. От шума проснулись остальные.
– В чем дело? – вскинулся Моримото. – Что тебе неймется?
Он встал, рывком поднял Хану, развернул к себе лицом. Она задыхалась, хрипела, схватившись одной рукой за горло. Моримото что-то снова крикнул, Хана ткнула пальцем в сторону неподвижной Сан Су. Моримото повернул голову и тут же отпустил Хану, уставился на малышку, никак не отреагировавшую на кутерьму. Он молчал. И тут заголосила сидевшая напротив Ханы девушка.
– Она умерла! Умерла! – выкрикивала она снова и снова. Красивое лицо обезобразил ужас.
Из коридора донесся топот. Дверь отъехала в сторону, и в купе просунулись два встревоженных лица. Моримото наконец подал голос:
– Эта мертва. Унесите ее. На следующей станции похоронить.
– Похоронить? – переспросил солдат.
– Да, похоронить. Положите ее к другим.
– Слушаюсь, господин.
Солдаты подняли тело Сан Су, словно мешок с рисом, и вынесли из купе. Дверь закрылась, Моримото сел и как ни в чем не бывало почти мгновенно погрузился в сон. Хана пыталась осмыслить его слова. К другим, сказал он. Сколько же в поезде еще мертвых девушек?
Мысль о том, что Сан Су бросят в яму, была невыносима, и Хана заплакала. Она так долго сдерживала горе и страх, так долго подавляла угрызения совести и теперь не могла остановиться, как будто невидимый кулак вышибал из ее нутра эти рыдания. Никто не произнес ни слова, не потребовал замолчать. Моримото, словно в ответ на ее рыдания, захрапел.
Соседка время от времени гладила Хану по колену, изредка скорбно всхлипывала, но больше в тесном купе ничто не указывало на то, что еще минуту назад здесь сидела Сан Су, а теперь ее не стало. Ни закрашенная газета на окнах, ни тень от лампы, качающаяся над головами. Ни стены, подрагивающие в такт движению поезда, ни крепко спящие солдаты. Ничто не напоминало о Сан Су.
