Я в поезде. Дремлю, просыпаюсь, снова задремываю и в уме пишу провансальский пейзаж – для Доры. В самый последний раз. Зелень, так подходящая к густой синеве неба, воздух, искрящий от энергии. Белые каменные сараи прерывают плавное движение пейзажа, а за сараями – клочок пронзительно вопящего желтого цвета. И на переднем плане спокойный силуэт – влюбленная пара. Всегда пара. Ее очертания впечатываются в память.
Я покупаю в вагоне-ресторане французский багет с сыром и кофе. Расплачиваюсь остатками мелочи из кармана. Считать мелочь – долго, и стоящие за мной в очереди ропщут. Они думают, что я не понимаю, но зря. Потом я благодарю их по-французски за отсутствие терпения и вежливости.
От кофе я просыпаюсь. С этой минуты я не отвожу глаз от окна. В отражении я вижу группу молодых людей, распростертых на сиденьях. Особенно внимательно гляжу на двух юношей, сидящих друг против друга. Их ноги вытянуты и иногда соприкасаются. Иногда один задевает ступней бедро другого. Это мальчики – в телах мужчин, но все равно мальчики, еще неловкие, неуверенные в себе. Я ловлю в них отзвуки своей юности, а пейзаж за окном тем временем меняется – от тепла к холоду, от дикости к ухоженности, и серые облака низко нависают над вершинами гор.
Я смотрю на этих молодых людей и испытываю не зависть, но ощущение чуда. Им еще все предстоит – открытие красоты, бесконечный развертывающийся лунный пейзаж жизни.
Лондон – серый.
Я долго не писал, был занят.
Я много дней расчищал свою квартиру, пока не остались только кресло, радиоприемник, тумбочка у кровати. Больше мне ничего не нужно. Сегодня я иду к врачу, а по дороге зайду в агентство недвижимости и договорюсь, чтобы мою квартиру выставили для продажи или сдачи. Я предельно упрощаю свою жизнь. Я мыслю так же – ясно и просто.
Каждый день я бегаю – после обеда, чтобы не попасть ни в обеденный перерыв, ни в час пик, когда на улицу выходит весь город, перегораживая тротуары. Я предпочитаю бегать вдоль реки, по кругу от моста Саутворк до Хангерфорда, оттуда до Святого Павла, с натугой – вверх по Ладгейт-Хилл, оттуда срезаю до Олд-Бейли и больницы Святого Варфоломея. У больницы я делаю остановку. Сажусь на скамью у ворот и думаю о Дж. Иногда ко мне подсаживаются шоферы такси, попивая кофе, взятый в кафе напротив. Они спрашивают, откуда я прибежал, и я отвечаю. Они говорят, что раньше следили за собой, но в последнее время перестали. Никогда не поздно начать снова, говорю я. Иногда мне в ответ рассказывают про родственника, умершего здесь в больнице. Если у этого шофера доброе лицо, я рассказываю ему о Дж.
