Эллиса нет уже целую вечность. Я проголодался. Мейбл еще не вернулась от подруги, а мне нужна компания. Холод ползет по полу и находит мои ноги. Я встаю. Прыгаю по лавке. Подхожу к проигрывателю и ставлю свою любимую пластинку. Начинается вступление, и мое сердце пляшет в такт. The Impressions. «People Get Ready». Я открываю дверь лавки и даю волю ногам.
Я пою, закрыв глаза. Потом открываю их. В дверях стоит сестра Тереза и смеется. «С наступающим», – говорю я. Протягиваю ей руку, приглашая на танец. К моему изумлению, она соглашается. Мы медленно вальсируем на пристойном расстоянии друг от друга, и между нами висит слабый запах мыла и ладана. Я знаю сестру Терезу много лет. В тринадцать я пел ей серенады – бурлящие гормоны и туман в голове. Наконец мы расцепляемся, и она отходит обратно к двери. Я, залихватски щелкая пальцами в такт музыке, шествую к занавеске, поворачиваюсь и сбиваюсь с ритма. В дверях стоит Эллис, рядом – молодая женщина; рыжеватые светлые волосы резко выделяются на фоне Эллисова темно-синего пальто. Они стоят, как близкие люди – вплотную друг к другу. Я вижу, что они уже успели поцеловаться. Она улыбается мне, а в глазах у нее вопрос, и я знаю, что в один прекрасный день эти глаза принесут мне беду. Мне хочется, чтобы музыка длилась. Тогда я смогу петь и танцевать, пока подыскиваю слова, – ведь я знаю, что это Она, та самая, и мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
Меня встряхивает, и я просыпаюсь. Словно я ехал в машине и пересек электрическую ограду для скота. Началось новое десятилетие. Мы вступили в девяностые! Невероятно. Я переворачиваюсь на другой бок и остаюсь в постели еще на несколько дней.
Часы перевели вперед, по утрам уже светло. Я иду в Сохо в поисках какого-нибудь приятного занятия, потому что ощущаю себя до боли нормально. Я пережил самое плохое, я выкарабкался, я точно знаю. Мне нужно было только время.
Я сижу за столиком у бара «Италия» под синим небом. Пытаюсь читать газету, но никак не могу заинтересоваться тем, что там написано. Вижу знакомых, мы улыбаемся и киваем друг другу. Я заказываю макиато. Потом отсылаю его обратно – кофе сварен не так, как мне нравится, но в этом заведении меня знают и знают мои вкусы. Я сюда хожу уже много лет. В баре поет Синатра: «Fly me to the Moon». Энни обожала эту песню. И пела ее ужасно, просто чудовищно.
«Каждый раз, как Энни поет, где-то ангел дуба дает» – такая у меня была присказка.
