Время летело, уже не меньше месяца прошло, как он вырвался из немецкого плена. Теперь он не знал, куда идти, немцев здесь не было. Не было вообще никого, кроме диких животных да его с Кисой. Иногда Кольше становилось очень грустно. Он понимал, надо что-то делать, не оставаться же здесь на всю жизнь. Он соорудил себе небольшой уютный шалаш, теперь не редкие моросящие дожди ему были не страшны. Киса зашла в этот лесной домик, обошла его и сразу выбрала себе место у входа. Еще одной удачей были заросли дикого лука. Тонкие луковичные стебли пучками покрывали весь берег горной речки. А росший на другом берегу густой кустарник оказался черной смородиной. Эти открытия для Кольши были определяющими. На ближайшее время он решил остаться жить здесь, а дальше видно будет, размышлял он.
Теперь густой смородиновый аромат наполнял его жизнь воспоминаниями о родной деревне, а лучок дополнил ежедневное мясное меню. Соорудив удочку, Кольша наловчился ловить здешнюю рыбу. Причем рыбы было здесь не просто много, а очень много. Ловить ее было легко, вся задача состояла в том, чтобы поймать крупную и вкусную рыбину. Самодельный крючок из иглы с наживкой еще не успевал коснуться поверхности воды, как оттуда, выпрыгивая десятками, кидались на нее мелкие костлявые рыбешки, вроде наших ершей. А крупная рыба ходила в глубине, и к ней забросить наживку никак не удавалось. Кольша стал хитрить, он бросал одновременно горсть гальки и делал заброс. В двух-трех случаях из десяти крючок с наживкой успевал проскочить поверхностный слой воды и уходил в глубину. Вот тогда начиналось самое интересное. Поплавок замирал на какое-то время, а потом начинал танцевать по глянцевой поверхности воды, выделывая загадочные фигуры, и только спустя несколько минут плавно нырял под воду. Только тогда Кольша и подсекал рыбу. Он делал это осторожно, боясь оборвать самодельную снасть. Выуживать двух-трехкилограммовых рыбин приходилось подолгу. С некоторых пор наблюдать за этой охотой стала Киса, она не скрывала своего любопытства и, как казалось иногда Кольше, испытывала к нему уважение, когда на берегу оказывалась крупная, сверкающая всеми цветами радуги рыбина. Кольша разделывал, поджаривал рыбу и, конечно, угощал Кису. Она была не прочь полакомиться и сырой, но терпеливо ждала угощения из Кольшиных рук. Это очень радовало парня.
Прифронтовая полоса. Сырохватов
Грузовик, вихляя колесами в разбитой гусеничными траками и размолотой тысячами человеческих ног дороге, буквально полз к фронту. Сырохватов пытался уснуть, но это оказалось невозможно. Старшего лейтенанта одолевали думы. Его отправили на фронт, причем в самое пекло. Об этом он узнал, еще когда выбирался из Москвы. Его везли в машине до самого штаба фронта, как арестанта.
