Рэб успел «заминировать» окрестности до рассвета. К утру сон все же сморил его. Рэб не стал ложиться в постель, прикорнул за кухонным столом, положив голову на руки. Где-то в подсознании тикали часы, отмеряя последние мгновения до возвращения домой. Их мерный звук нарушил шум радио и свист нагревающегося электрического чайника. Рэб вместо будильника пользовался программируемым таймером для электросети.
Восемь утра понедельника. Город уже полностью проснулся, активно начиная новую трудовую неделю. Рэба настиг легкий тремор. Кружка с чаем тряслась в руках, как стакан в руках матерого алкоголика.
– Спокойно, дружище, все будет хорошо, и не такое видели, – Рэб уговаривал себя, списывая тремор на слабость тела, не познавшего настоящих испытаний. Ему казалось, что в душе он спокоен.
На самом деле, ему казалось. Он чуть не подпрыгнул, когда открылась дверь на летнюю кухню. В дверях стояла баба Дуся.
– Ты мне когда за свой трактор отдашь? Не пройти, не проехать, загородил все.
– Блин, баб Дусь, ты хоть шаркала бы громче.
– Чего тебе тут бояться, это я женщина одинокая.
Рэб воспринял ее ответ за иронию.
– Пять тысяч хватит?
Старушка задумалась, хотя Рэб посчитал, что предложил денег с запасом. Баба Дуся вздохнула.
– Давай хоть пять, где ж тебе, тунеядцу, взять больше.
Рэб вынул купюру и отдал ее старушке. Та взяла ее, посмотрела на свет и убрала в передник.
– Баб Дусь, я слышал краем уха, тут какая-то операция намечается в наших краях, всех будут эвакуировать, давайте я вам такси найму, съездите к подруге какой-нибудь, посидите до вечера, языки почешете?
Рэб был уверен, что после начала его операции в эту часть города не будут никого пускать, да и не поедет никто.
– Чегоо? Какая эвакуация?
– Такая, антитеррористическая.
– Правда что ль?
– В интернете так пишут.
– Хм, к Люське съездить что ли, может, не померла еще.
– Съездите, я вам денег на такси дам.
– Ты какой-то подозрительно любезный сегодня. Не задумал ли чего?
– Что Вы, баб Дусь, чего у Вас есть ценного, кроме Вас самих. Вы мне еще спасибо скажете.
Старушка замялась. Жизнь приучила ее к подозрительности.
– Ладно, я сейчас позвоню ей, если живая, съезжу, – баба Дуся развернулась и пошаркала домой. – Не знаю чего купить ей, мыла в сундук или тортик?
