С мотоцикла слез немолодой усатый мужичок, явно посетивший уже не один бар, в камуфляжной форме, напевавший под нос какую-то песенку
– О! – замахал он руками,– вы снимаете комнату у Патриции! А я сосед, Казимиро.
Саша помахала в ответ, и, надо же было что-то сказать, спросила: – А вы не знаете, какого века эти дома?
Казимиро обвел улицу взглядом, словно видел все в первый раз, задумался:
– Двенадцатый, по-моему,– ответил он после раздумья,– но, синьора, это не самое важное! Вот эта мостовая, по которой вы ходите, на которой стою сейчас я – ей уже более тысячи лет, это ещё римские дороги!
Он откланялся: – Я резчик по дереву – видели сувениры в магазинах? – и удалился в маленькую дверь, вокруг которой были сложены гигантские штабеля всевозможных пеньков и кореньев.
Через пару минут из-за дверей раздался звук пилы, видимо, посетив городские бары, Казимиро получил достаточно вдохновения для своего творчества.
Солнце село за синие горы и стало прохладно. Саша вспомнила, что выключила телефон, когда явилась с визитом, достала его из кармана, включила и увидела несколько пропущенных звонков. В доме посмотрю,– решила она.
Собрала со стола тарелки и отправилась в дом, когда одно за другим пришли сообщения.
«И вечер опускается на город
Тают в сумерках фонари и зажигаются звезды,
В последних отблесках заката моя первая мысль – о Вас».
Так звучало послание Клаудио.
– Вот это да! – Восхитилась Саша– просто хокку! Или как там ещё называются японские стихи. И тут же отправила ответ: – Потрясающе, прекрасно, спасибо!
Второе сообщение пришло с незнакомого номера.
– Сальве, это Серджио Гаэтани, лейтенант карабинеров. Перезвоните мне, пожалуйста.
– Ну вот, – подумала Саша, – на третий день пребывания в Италии дело сдвинулось.
Ночью Саше опять спалось неспокойно, она ворочалась с боку на бок, представляя себе завтрашнюю встречу с Гаэтани, карабинер собирался заехать утром, часов в десять, и она раз за разом проговаривала про себя их возможные диалоги.
Вряд ли ей повезло бы так, как с комиссаром Дини. Тогда, в Тоскане, ему понадобилась помощь говорящей по-русски девушки, а дальше сама завертелась невероятная история, чуть не стоившая Саше жизни.
Здесь же, в Умбрии, она была совершенно чужой и, спустя год после гибели Вероники, при всем желании не могла бы оказаться полезной. Поэтому, скорее всего назойливую иностранку просто вежливо пошлют… осматривать достопримечательности.
Хотя была надежда, что её новый поклонник в лимонном пиджаке созвонится с карабинерским начальством, и тогда, возможно – только возможно – она получит какую-то информацию.
