аппаратов и цветным телевизором «Фотон» в нише книжного шкафа, Вячеслав Георгиевич
подумал: «В сталинский период перед сотрудниками НКВД первые секретари обкомов, райкомов, не говоря уже о председателях областных городских и районных исполкомов, о поселковых и
сельских, даже вспоминать не приходится, испытывали панический страх и трепет. Дрожали, как
осиновый лист на ветру. А нынче с начальниками и сотрудниками милиции мало кто считается.
По пустяковому поводу вызывают на «ковер» в обкомы, горкомы и райкомы партии, рядовые
инструктора, курирующие деятельность правоохранительных органов, возомнили себя
генералами. А прежде офицер НКВД мог накопать компромат на любого большого партийного
функционера и отправить в карьер или на лесоповал. Да были времена, когда Сталин железной
десницей управлял великой страной, а народные комиссары и министры Дзержинский,
Менжинский, Ягода, Ежов, Берия, Абакумов держали людей в «ежовых рукавицах». Жаль, что не
довелось мне в ту пору жить и кубари на петлицах носить. Передо мною бы партийные гниды
глистами бы извивались.
Это потом уже после смерти вождя свинопас Никита Хрущев, не столько из соображений
наказания за политические репрессии, в которых он сам активно участвовал, сколько из чувства
мести инкриминировал бывшему кумиру культ личности с ночным выносом тела из мавзолея. А
вот рыцарь революции, железный Феликс Дзержинский, — майор перевел взгляд на портрет,
висевший на стене, на его креслом, — как и Ленин, остался незапятнанным и ныне является
обязательным атрибутом в кабинетах начальников МВД, КГБ, прокуратуры. А его слова о
«горячем сердце, холодной голове и чистых руках чекиста» цитируют ораторы почти на каждом
совещании, посвященном борьбе с преступностью и охране общественного порядка. Однако, куда
завели меня рассуждения, экскурс в прошлое. Минул звездный час ВЧК, ГПУ и НКВД и надо
считаться с реалиями, с тем, что КПСС является руководящей и направляющей силой советского
общества. Но я никому не позволю грубо и бесцеремонно вторгаться в мою личную, семейную
жизнь».
Вячеслав Георгиевич нажал одну из кнопок на пульте селекторной связи и велел секретарю своей
приемной:
— Анжелика, завари кофе без сахара.
— Минуточку, товарищ майор, будет сделано, — пообещала она. Вскоре, миновав узкий тамбур
двери, вошла с чашечкой кофе, над которой исходил аромат, в кабинет. Ковалев кивком головы
поблагодарил сотрудницу и попросил: — Если кто-нибудь, на исключением первых лиц района,
