— Абсолютно, — его голос грубый, хоть он и пытается быть более мягким. Хлопок — и он открыл бутылку огневиски, что была у него в запасах. Наполнил сначала свой бокал, затем — её. Ей казалось, что она танцует в западне. Всё ведь только кончилось. Кончилась эта война. Волдеморт повержен. Зачем ещё больше усложнять нашу будущую жизнь?
— Я украл его пророчество из Министерства ещё очень давно. И вчера — шар зажегся, а это значит, что его судьба изменилась.
— И ты готов на всё, что предсказывало пророчество? — женщина оторвала взгляд с камина, в котором горел огонь, что хоть как-то её согревал, и посмотрела на мужа. Он поднёс бокал с огневиски к губам и осушил его одним глотком.
— Если есть возможность вернуть нашу прошлую жизнь, я согласен на всё, — сказал мужчина и откинул светлые волосы, что лезли ему в бокал. — Драко не следует этого знать. Пускай всё останется в тайне. До того времени, как они явятся в наш особняк.
Малфой покинул больничное крыло следующим же утром. Он решил, что будет лучше оставить Грейнджер в одиночестве. Но юноша пообещал себе, что будет подходить к этой двери как можно чаще. Она не запрещала ему это.
Мадам Помфи попросила остаться Грейнджер на несколько дней в больничном крыле. Это было важно, при учёте её нынешнего состояния. И Драко, когда услышал это, собирая свои вещи, был несказанно рад. По крайней мере, ему не придется бегать по всему замку в поисках Грейнджер. Он знал, что к ней будут наведываться гриффиндорцы и будут видеть её чаще, чем он. Но Малфой не мог нарушить собственное обещание. Не в его приоритетах. Ведь он когда-то поклялся себе, что не убьет Дамблдора. Он этого и не сделал. За него всю операцию провел Снейп.
Поэтому, когда мадам Помфи закончила осмотр Грейнджер и констатировала тот факт, что с ней всё в порядке, Драко ушел. Ему было важно услышать, что она не повредила его. Ведь он тоже любит этого ребенка. И неважно, что его мать слишком строптива. Главное — она станет его матерью. Будет воспитывать его вместе с ним. И может когда-нибудь простит его за все те грехи, совершенные в прошлом.
Малфой хотел остаться вопреки сказанным словам. Но не мог. Отчаянно желал, но было слишком поздно. Она сделала выбор — он согласился с ним. Надежда всё ещё подпитывала его действия. Он действительно надеялся, что когда-нибудь она прибежит к нему, бросится в объятия, будет плакать и просить прощения. Господи, надежда. Он так давно не встречал её. Она была словно грязь на дне кармана его брюк, которую он случайно задел пальцами. Он верил, что надежда не будет напрасной.
