«УАЗик» начальника штаба эскадры галантно притормозил возле двух женщин, нагруженных авоськами после набега на ура-губский магазин. Выбор там был невелик, но зато совершенно не зависел от периодически вводимого на флоте «сухого закона», чем видяевцы охотно пользовались. Когда в ходе форсирования «тещиного языка» автомобиль опрокинулся, и невредимые пассажиры благополучно выползли из салона, стало ясно, за чем тетки путешествовали в сельмаг. Адмиральский мундир был равномерно покрыт битыми яйцами, что вызвало красочную тираду его носителя, в которой самой пристойной частью было:
- Чтоб я еще раз…
Мы с другом наблюдали происходящее со склона сопки, единодушно заключив, что негоже джентльмену раскаиваться в добрых поступках, даже если те принесли ему ущерб, тем более что в большинстве случаев именно так и случается.
Поднимался шлагбаум КПП, и вы въезжали в одну из секретных баз советских подводных лодок, расположенных на Кольском полуострове. Спустившись с пригорка, автобус оказывался на небольшой площади. Там была конечная остановка, а в 1977-м появился Дом офицеров, роль которого до этого выполнял дощатый и неказистый клуб - одно из старейших зданий поселка наряду с находившейся неподалеку гауптвахтой. Это соседство порой многое упрощало. А близость к базе и отсутствие бюрократических проволочек, свойственных подобным учреждениям, немало способствовало повышению уровня воинской дисциплины, а значит и боеготовности, ради чего мы здесь собственно и служили.
История помнит, как в Урицу прибыл огромный баркас из Североморска, на котором живописно восседало несколько десятков переподготовщиков - офицеров запаса, более известных в народе как «военнопленные». Обмундировали их, как повелось, во что попало, не особенно утруждаясь уточнением размеров, не говоря уже о подгонке формы по фигуре. Порой казалось, что интенданты по-своему развлекаются, стараясь обрядить «военнопленных» посмешнее. Высокие получали шинели, обрезанные «по самое некуда», в то время как коротышки - максимальной длины - до пола в духе времен Первой империалистической. В толпе мелькали разнообразнейшие головные уборы: от растерзанных ушанок до бескозырок старинного покроя, на которых угадывались надписи «Пересветъ», «Ослябя», но никак не «Северный флот». Среди призванных на сборы была масса интеллигентных людей: инженеров, учителей…, но, попав в столь специфическую среду, они охотно сливались с массой, предпочитая сохранять нарочито бомжеватый вид. Впрочем, слово БОМЖ вошло в обиход несколько позже, а они выглядели, выражаясь языком одного из начальников, как «сброд блатных и шайка нищих». Бывали, конечно, и отрадные исключения. Но редко. Организация переподготовки лежала на командирах кораблей, к которым приписывали «партизан» (еще один распространенный эпитет!), но чаще всего от них отмахивались, предоставляя вариться в собственном соку. Чем те успешно и занимались.
