— Только одна на пять биллионов, — сказал Компьютер. — Честное слово, я не требую слишком многого.
— Никто вас не осуждает, — смягчился Клерк. — Никто никого не винит. Но мы должны решить, что с ним делать.
— Нелегкое это дело, — вздохнул Посланец.
— Конечно, нелегкое, — вздохнул Клерк. — А может, мы все-таки казним его? — предложил он, оживившись. — Прикончим, и дело с концом.
— Но-но! — подал голос Кармоди.
— О'кей. Согласен, — сказал Посланец.
— Что вам о'кей, то и мне о'кей, — присоединилась машина.
— Я не в счет, — сказал Приз. — В данном случае я не могу вмешиваться, но в самой идее мне чудится какой-то изъян.
Кармоди произнес пылкую речь о том, как ему не хочется умирать и что убивать его не следует. Он взывал к лучшим чувствам своих судей и правилам честной игры. Однако его заявление было признано пристрастным и вычеркнуто из протокола.
— Подождите, — вдруг просиял Посланец. — А что вы скажете о такой идее? Не будем его убивать. Давайте искренне и в полную меру наших сил поможем ему вернуться домой, живым и невредимым, в здравом уме и твердой памяти.
— Это мысль, — согласился Клерк.
— Таким способом, — продолжал Посланец, — мы явим образец величайшего милосердия, тем более бесценного, поскольку оно будет напрасным, так как, по всей видимости, наш клиент все равно будет убит по дороге.
— И давайте поспешим, — предложил Клерк, — если не хотим, чтобы его убили у нас на глазах, прежде чем мы кончим этот разговор.
— А в чем дело? — встревожился Кармоди.
— Потом узнаешь, — прошептал Приз. — Если, конечно, у тебя будет это «потом». А если найдется еще время, я расскажу тебе потрясающую историю о себе самом.
— Приготовьтесь, Кармоди! — воззвал Посланец.
— Я, кажется, готов, — отозвался Кармоди.
— Готов или нет, отчаливай.
И Кармоди отчалил.
Кармоди казалось, что сам он недвижим, а все вокруг разъезжается. Растаяли вдали Посланец и Клерк. Галактический Центр стал плоским, уподобившись скверно намалеванной театральной декорации. Затем в ее левом верхнем углу появилась трещина, поползла наискось вниз. Края ее отогнулись, открывая кромешную тьму. И декорация, она же Галактический Центр, свернулась в два рулона.
— Не бойся, это все зеркала, — шепнул Приз.
Это пояснение еще больше напугало Кармоди. Он старался держать себя в руках, но еще крепче он держал в руках Приз. Тьма была абсолютной, беспросветной, безгласной и пустой — самый настоящий космос. Кармоди терпел сколько мог, ему казалось — бесконечно, но сколько именно, установить невозможно.
