Английские масоны восемнадцатого века рассматривали Цех как место, где они могут продолжать жить так, как привыкли, но где их частный образ жизни приобретал дополнительное религиозное и этическое качество и новую форму социального бытия, отличную от государства, церкви, семьи и т. д. Фокус деятельности был направлен внутрь самого масонства. Что же до шотландцев, то в 17-м и 18-м веках они оказались зажаты в тисках между распространенным тогда необузданным гедонизмом и строжайшим пресвитерианским учением о предопределении. Эта странная комбинация, которой отмечено сознание этого периода, получила свое блестящее выражение в писателе Джеймсе Хогге[18], также масоне (как и его близкие современники Роберт Бёрнс и Дэвид Юм). Масонство служило скорее успокаивающим средством, чем противоядием. Как бы странно это ни казалось, оно предлагало шотландцам среднюю позицию. Ведь вместо того чтобы пытаться радикально разрешить это противоречие, Цех предлагал либеральную и исполненную терпимости обстановку, в которой личность могла оставаться сама собой, в то же время постепенно улучшая свое социальное положение и совершенствуя свой интеллект.
Каким же было положение масонов в ту эпоху? Многие были, вероятно, по уши в долгах. Долги вообще одолевали членов Братства, как в Англии, так и в Шотландии, в течение еще по крайней мере столетия после его основания в 1717 г. Упомянем всего лишь трех светил Братства — его первого законодателя и историографа доктора Джеймса Андерсона; первого борца за его распространение, Томаса Данкерли; и самого блестящего проповедника и богослова, доктора Додда. Не будет лишним упомянуть о том, что первый провел некоторое время в долговой тюрьме[19], второй умер в глубокой нужде, а последний пошел на виселицу за подделку, которую сделал для облегчения своего долга. Это, впрочем, нисколько не уменьшило почтения, с которым говорят о нем масонские историки[20]. Я упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть то положение, которое сформулировано выше: независимо от утверждений самих масонов в Британии, их религиозные и этические концепции подразумевали и подразумевают — так же как и идея благотворительности — использование и применение практически исключительно внутри масонства. Большая часть собранных благотворительных средств шла на (не всегда удававшиеся) попытки спасения масонов и их семей от финансовых затруднений.
