Прозрачные, серебряные, бледно-розовые, зеленовато-желтые — они мелькали дивной чередой перед восхищенными взорами присутствующих.
И вдруг — все замерло… На экране появилось новое поразительное растение… Оно было рубинового цвета. От основного слегка изогнутого ствола отходили во все стороны кровавые ответвления. Резко рассеченные листья покачивались, перегибались, сверкали и переливались на экране всеми цветами радуги. Лучи света, казалось, просвечивали через необычайный кристалл и вдыхали жизнь в эти длинные колеблющиеся ветки.
Голос профессора поднялся на одну ноту выше.
— Это мой коралл… мое создание… я назвал его Corallus sanguineus Oldensis.
Публика не могла сдержать своего восторга. По всему залу пронесся шепот тихих восторженных восклицаний. Но прошла минута, другая, и вдруг наступила гробовая тишина… Что-то зловещее было в живом чудесном растении, прихотливые рубиновые ветки которого медленно двигались, словно щупальцы гигантского спрута… Профессор спокойно продолжал:
— Я почти год работал над его созданием. Я опубликую способы выращивания, его состав и формулу только после того, как приду к тем результатам, которых я хочу и надеюсь достичь. Свое открытие я буду считать лишь тогда законченным, когда мне удастся разгадать тайну создания тех живых существ, которые известны всему научному миру. Я далек от самообольщения, но я утверждаю, что стою на пути к разрешению этой задачи. Я создал чудесное растение, свойства которого еще не известны научному миру. Я заставлю это красивое существо оторваться от основного ствола… я дам ему возможность свободно перемещаться… Может быть, я сумею одухотворить его сознанием… Я знаю, это очень трудно, однако не невозможно. Я думаю, что мне удастся, и притом очень скоро, из моего коралла создать живое существо, более совершенное. Будет ли это нечто вроде спрута, я не знаю, но что это будет, я в этом уверен.
Доклад, господа, я считаю оконченным. Прошу желающих задавать мне вопросы.
Зал осветился. Профессор Ольден стоял бесстрастный и спокойный.
Посыпались вопросы, главным образом, узко-специального содержания.
Проф. Ольден предупредительно отвечал. Однако на многие вопросы он давал уклончивые ответы.
Наконец кончились прения. Публика медленно направилась к выходу, очарованная всем виденным и слышанным. Она была под обаянием великого, гениального творчества.
Ученые тотчас же окружили профессора Ольдена. Вообще его недолюбливали за его необщительность, сухость и даже высокомерие. Но его гениальность признавалась даже его врагами.
