– А дети у вас есть, Пётр Иваныч? – Надежда Аркадьевна вновь закурила и смотрела на него своим живым изучающим взглядом.
– Две дочки.
– Внуки?
– Трое. Внук Иван от первой дочери и две внучки от второй. Старшая Женечка, а младшую назвали в честь моей супруги – Любашей.
– А я, к большому сожалению, бездетна. Так распорядилась судьба. Хотя всю жизнь мечтала иметь детей. Мы с мужем даже хотели взять ребёночка из детдома. Но нам не разрешили. Муж – инвалид войны. Без ноги. За ним самим ухаживать надо было…
– Ну, спасибо вам за чай. Я пойду.
– Вы приходите к нам. У нас собирается много интересных людей. Вспоминаем. Песни хорошие поём. Общаемся, словом. Вам не надо киснуть. Вы такой благородный мужчина…
Пётр Иваныч вскинул брови.
– Кто? Я?
– Вы – а кто же? Не хороните себя раньше времени. Сердце стучит. Душа живёт. К чему унывать? Обещаете, что придёте?
Пётр Иваныч смущённо улыбнулся. Надежда Аркадьевна взяла блокнот, написала свой номер телефона и, вырвав листок, протянула ему.
– Вот – звоните мне в любое время. И на всякий случай запишите свой телефон.
Пётр Иваныч продиктовал свой номер телефона и, аккуратно сложив вдвое бумагу, что дала Надежда Аркадьевна, поднялся.
– Благодарю за сочувствие. Приятно, когда есть на свете хорошие люди.
– Ну, к чему этот пафос? Хорошие люди познаются в течение жизни, а мы с вами только знакомы…
– До свиданья.
Пётр Иваныч шёл по улице словно оглушённый. Напор и обращение с ним Надежды Аркадьевны ошеломили его. Она вмиг разгадала его настроение. Придумала рецепт от депрессии. Предложила дружбу. Это было ужасно. Ужасно стыдно.
Он шёл домой и клялся себе, что больше никогда в жизни не придёт сюда. Чтобы не ввязываться в авантюру. Чтобы не мешать жить другим людям. Не мешать жить этой загадочной Надежде Аркадьевне.
Ровно неделю он отлёживался на диване и смотрел по телевизору, как телеэксперты, приглашаемые ведущими разных аналитических телепрограмм, говорили, что годы советской власти были огромной исторической ошибкой, клеймили кровавого Сталина, судили о неоправданных жертвах Великой Отечественной войны, говорили о слабости и предательстве народа.
И он всё это смотрел и слушал. И думалось ему, что именно такие «эксперты» распахивали в 1941 году двери перед фашистами и угощали их хлебом-солью, а в 1991 году благодаря таким «экспертам» развалился Советский Союз.
Он гнал от себя эти мысли. Выключал телевизор и плакал. Плакал, вспоминая, как дни и ночи напролёт стояли с ребятами у станков ради Победы, которую сейчас пытаются оболгать с экранов телевизоров.
