Ко времени его саммита с Горбачёвым в Исландии в 1986 году, Рейган признался Мэсси, что его самое глубокое желание к человечеству было «избавиться от этого проклятого ядерного оружия» (Krasnow 2009; Malinkin 2008).
Тем не менее, первые встречи Рейгана и Горбачёва в 1985 году не отражают очень благоприятное начало с точки зрения преодоления пропасти между двумя народами. Но предложение Горбачёва к полному ядерному разоружению к 1999 году привлекло внимание Рейгана. Хотя было подозрение, что это предложение могло быть пропагандистской уловкой со стороны Горбачёва, это обеспечило улучшение взаимопонимания между двумя лидерами. Последующая чернобыльская катастрофа привела к усилению опасений советского руководства по отношению к ядерным технологиям, и явилась ещё одним дорогостоящим бедствием, на которое должны были быть вложены и так ограниченные средства. Это дало ещё больший стимул в направлении мирного урегулирования (Matlock 2010).
Согласно Мэтлоку (2010 г.), Рейган был очень осторожным во время переговоров с Горбачёвым, стремясь привести его к выводу, что многие из предлагаемых изменений были в интересах Советского Союза из-за экономического ущерба в результате военного бюджета холодной войны. Если Горбачёв не смог бы вести переговоры об окончании холодной войны и о прекращении необходимости выделения огромных средств в сторону военных, он не был бы в состоянии осуществить реформы, необходимые для гласности и перестройки.
Рейган также был осторожен в том, чтобы никогда не описывать ситуацию как победу или поражение. Хотя Джордж Буш, видимо, частным образом верил в то, что Россия потерпела поражение, он следовал подходу Рейгана публично вплоть до своей повторной предвыборной кампании, когда он заявил американскому электорату, что «Мы победили в холодной войне» (Matlock 2010; Sarotte 2010).
По мере того как конец холодной войны замаячил в конце 1980-х годов и соответственно появился потенциал для перенаправления ресурсов для повышения уровня жизни во всей Америке, Сеймур Мелман — эксперт военно-промышленного комплекса (ВПК) — отметил что 50 процентов от дискреционного федерального бюджета в то время шли в Пентагон. Сейчас этот процент ещё выше — 55 процентов. В то же время, 3 процента отводилось «международным делам», что означает, что какая-то часть этих 3 процентов направлялось дипломатии, которая пространно говорит о приоритетах и подходе наших лидеров к международным отношениям (Melman 1990; National Priorities Project).
