– Двигайтесь! Активнее! Ещё один круг! Нечаев, не отставай! – командовал Сергей Петрович, демонстрируя ученикам, как он, в одной футболке, безразличен к прохладе и ветру.
К счастью, вскоре начался дождь, да ещё и припустил как следует, так что физрук, ограничившись лишь пробежкой по стадиону, повёл всех в спортзал, где позволил оставшиеся двадцать минут доигрывать в баскетбол. Ромка играть не хотел и не умел, но Сергей Петрович взглянул на него так, что стало ясно – отсидеться не выйдет. Толку от Ромки на площадке не было никакого, все эти обводы и пивоты[17] казались ему чем-то немыслимым, а мяча он вообще боялся. Так что он лишь изображал какую-никакую активность да старался двигаться так, чтобы сильно игре не мешать. Однако в какой-то момент мяч сам угодил ему в руки, Костя и другие враз закричали так, что их голоса слились в непонятный гул. Ромка растерялся, пробежал по инерции шага три, и тут Стас Щеглов завопил: «Пробежка!» Мяч у Ромки отняли, а кто-то ещё и подзатыльник ему отвесил.
В раздевалке, после урока, пацаны, с которыми Ромка был в одной команде, шпыняли его за промах:
– Блин, всю игру испортил! Мы впереди были по очкам и, если бы не ты…
– Ты чего затормозил-то? Что, пасануть не мог? Куда ты с ним помчался?
– Вот поэтому мы Нечаева и не взяли к себе, – усмехнулся Щеглов.
Ромка, красный от стыда, не мог и слова сказать в оправдание. Ведь правы они – нарушил правило, подвёл ребят, команда проиграла из-за него.
– Тоже мне, Майкл Джордан[18], – вмешался Костя, смерив Щеглова взглядом. – Можно подумать, с тобой все так и рвутся играть в одной команде. И вы тоже, чего разворчались? Не корову же проиграли.
Ромку затопила волна безграничной благодарности Косте, но жгучий стыд никуда не делся. Оттого весь день настроение было хуже некуда. Да ещё, как выяснилось позже, Ромка где-то посеял тридцать рублей, что мать дала на молоко и завтрашний обед.
Обнаружил пропажу уже в гастрономе, отстояв почти всю очередь. Ромка судорожно обшарил карманы, сумку с учебниками – денег не было. «Наверное, на физкультуре выпали», – подумал он с тоской. И уж было собрался вернуть пакет с молоком и извиниться перед кассиром, как вспомнил заплаканное лицо матери. Что он ей скажет? Потерял деньги? Она и так трясётся теперь над каждым рублём. И снова видеть её слёзы? Ромка быстро, отчаянно, будто боясь передумать, вдавил кнопочку на часах, и время замерло. Схватив молоко, он пулей выбежал из гастронома.
