Сенк отдал приказ занять полуразрушенное здание театра недалеко от Маршалковской улицы и ждать ночи.
Над грудами развалин и щебня, где когда-то был центр Варшавы, выли снаряды. Лишь изредка сквозь пороховой дым и копоть пожарищ проглядывала давно многими забытая небесная синева…
Двигаться дальше было невозможно. Может быть, когда стемнеет, удастся просочиться сквозь кольцо осаждающих?.. Но сейчас грязно-зеленые цепи гитлеровцев то и дело подкатывались со всех сторон к занятому нами зданию. Как ни были мы измучены, наши точные выстрелы не давали врагу подняться с земли. Гитлеровцы прекратили атаки и начали забрасывать нас минами. Силы были неравными. Пришлось уходить в подвалы, траншеи и исчезнуть под Варшавой.
— Юзеф! — хрипло крикнул майор Сенк, вытирая кровь с исцарапанного лица и потрескавшихся губ. Юзеф подполз.
— Ничего не забыл? — спросил Сенк, наблюдая за противником сквозь щель в стене. — Документы взяли?
— А зачем они нам? — глухо ответил Юзеф. — До Вислы все равно не добраться.
— Вы с капитаном проберетесь на тот берег! Кто ж это сделает, если не вы? Никто из нас лучше тебя не знает подземные ходы канализационных труб. Пробирайтесь по ним. Не может быть, чтобы гитлеровцы все там заняли. Как твоя рана? Ничего! Должен выдержать! Ну, капитан, попрощаемся…
Майор протягивает руку. Я не беру ее.
Сенк нахмурился и хотел что-то сказать, и вдруг над нами загудели моторы.
— Самолеты! — закричал вбежавший в подвал повстанец.
Майор выскочил за ним с ракетницей в руке. Минута — и земля заходила под ногами от взрывов.
— Наши! Наши!
Все разом кинулись к выходу из подвала. Я столкнулся с Юзефом. По лицу его текли слезы.
Наверху застучало. Так могут стучать только крупнокалиберные пулеметы в воздухе!
Мы выбежали на первый этаж и прильнули к окнам. Все кричали, размахивали винтовками, сопровождали каждую бомбу криком «ура». В ярком сиянии осветительных ракет было видно, как разбегаются гитлеровцы. Над ними с коротким ревом проносились наши штурмовики. По двору плыли клубы сизого дыма. Ко мне подошел Сенк.
— Ну вот и все, капитан. Теперь руку!
Мы обнялись, крепко поцеловались.
Я пошел за Юзефом, в последний раз оглядываясь на моих товарищей. Они глядели нам вслед и махали оружием.
* * *
Это было поздно вечером на Аллее Уездовской. Держа в здоровой руке фонарик, Юзеф по трапу спустился в канализационный колодец. Видно было, что он сразу до пояса погрузился в жидкую грязь. Я положил пистолет в нагрудный карман пиджака и спустился вслед за ним. Ледяная вода заливалась за голенища, потом поднялась выше колен, и намокшие брюки плотно прилипли к бедрам. С трудом я нащупал сапогами твердое и скользкое, вымощенное камнем дно.
