— Сколько раз эта тварь заползала на борт? — спросил я.
— Восемь! — ответил Оскар. — На третий раз она схватила боцмана. Он завизжал, стал размахивать руками и весь пожелтел. Она обвилась вокруг его ноги, и в него впились эти громадные розовые присоски. Мы ничего не могли сделать — ничего! Мы пробовали освободить его, но вы не можете даже представить силу этой белой лапы. Из нее текла слизь — покрыла и боцмана, и всю палубу. Потом она плюхнулась в воду и унесла его с собой.
После этого нам пришлось вести себя осторожнее. Я приказал людям спуститься вниз, но они только бросали на меня сердитые взгляды. Эта тварь их завораживает. Сидят там и ждут, когда она вернется. Вы же видели, что сейчас произошло. Она бросается, как кобра, и присасывается, что твоя минога. Но эти идиоты не желают ничего слушать. Когда я думаю о тех дрожащих розовых присосках, мне становится жаль их — и себя! Боцман-то, понимаете, не издал ни звука, лишь стал бледным, как смерть, и жутко вывалил язык. И прежде, чем он исчез за бортом, я заметил, что губы у него почернели и распухли. Но, как я уже вам сказал, он был покрыт желтоватой слизью, липкой грязью и, видать, сразу распрощался с жизнью. Я уверен, что он почти не страдал. Это нам, с Божьей помощью, предстоит страдать.
— Оскар, — сказал я, — я хочу, чтобы был со мной полностью откровенен. Говори прямо. Ты можешь объяснить, что это такое? Без всяких паршивых теорий, Оскар. Дай мне точку опоры, Оскар, что-то, из чего можно исходить. Я очень устал, и у меня здесь немного власти. Ну да, я вроде бы командую, но что я могу им сказать, если сам ничего не понимаю? Как я могу их заставить спуститься в кубрик? Мне так жаль их. Как ты думаешь, что это такое, мой друг?
— Эта тварь — явно головоногое, — начал Оскар. Но в его глазах застыли стыд и ужас, и это мне не понравилось.
— Осьминог, Оскар?
— Возможно. Или гигантский кальмар! Или какой-нибудь чудовищный неизвестный вид!
Лик луны скрыла зеленоватая вуаль тучи. Я увидел, как один из матросов пополз на четвереньках по палубе. С внезапным вызывающим воплем он подбежал к планширю и протянул руки. По всей длине планширя пробежала белая рябь. Она поднялась и задрожала в бесконечных тенях, а после мерзким потоком хлынула через шпигаты и обволокла дергающуюся фигуру несчастного. Бедный глупец попытался высвободиться. Он закричал, и его лицо исказилось от ужаса. Он упал на палубу и силился ползти, цепляясь руками. Пальцы его хватались за гладкую скользкую поверхность, но тварь обвила его ногу своими адскими щупальцами и потащила — потащила медленно и ужасно.
