— Я жду.
— Она… она просила не называть место…
— СТОП!
Вскочил со своего места, почувствовав, как сердце снова оголтело забилось где-то в горле.
— Хочешь сказать, — обходя стол, давая себе насколько секунд времени на то, чтобы обдумать тот вариант событий, который исходил из его слов, — это она тебя прислала ко мне?
Остановился напротив Гиены, склонив головы набок и сканируя его ауру, ощущая, как она извивается, как вибрирует, меняя цвет. Из бледно-зеленого, оттенка страха и неуверенности, темнеет, погружаясь в цвет болотной тины с чернеющими от ужаса и подрагивающими краями. Он стиснул обтянутые кожей искривлённые пальцы и опустил голову в пол. Вашу мать, сколько времени не ел этот доходяга? И если он стоит передо мной подобным скелетом, то в каком состоянии находятся все остальные? Марианна и мои дети? навряд ли Смерть бы стал морить своих подчинённых голодом.
Подошёл к небольшой холодильной камере, стоявшей в дальнем углу.
— Я не слышу ответа.
Тяжёлый вздох, потому что я открыл дверцу, и он почуял запах крови.
— Д-д-да, Господин. Госпожа Марианна просила меня, — громко сглотнул, когда я подошёл к нему с пакетом в руках, — просила сказать, — перевёл взгляд на моё лицо и запнулся, тут же снова уставившись в пол, — сказать, что хотела бы встретиться с вами.
Сел на край стола, положив пакет с кровью рядом, и сложил руки на груди, продолжая изучать энергетику говорившего. Он снова не лгал. Марианна, действительно, просила его об этом. Впрочем, откуда водителю знать, с какими целями моя жена могла назначить мне встречу? Зная, что при желании я могу прочесть гонца, она просто поручила ему передать мне информацию.
Я молчал, продолжая смотреть на вампира и думая, почему сомневаюсь в ней. Почему допускаю мысль, что это могла быть ловушка. Что она могла заманить меня в западню, устроенную своим отцом, чтобы… Но для чего? Ведь она ответила мне. Да, чёрт возьми! Моя девочка не просто ответила. Она продолжала звать меня, и я знал об этом, слышал ведь. Кусал костяшки пальцев, крошил кулаками стены Асфентуса, но слышал, упорно блокируя собственное сознание.
На мгновение закралась мысль, что тот Ник мог доверять ей настолько безоговорочно. Тот Ник… которого она любила и за которым спускалась даже в Ад. Тот, который за неё убивал и умирал. И она знала об этом. И верила. И тут же накатывала злость на самого себя за эти подозрения. нет другого Ника. Мы вместе с ней похоронили его. Есть только один. И этому одному она клялась заново в любви. Ночь напролёт. Клялась и доказывала эту любовь. мне! мне, вашу мать!
