В своем кругу его знали, как смелого спортсмена, искавшего опасностей и на охоте, и на яхте в море, и на автомобиле. Были удивлены, что человек с таким неугомонным характером и беспокойными вкусами вздумал связать себя семейными узами, и как раз теперь, за дружеским столом, кто-то это высказал. Но он объяснил это очень просто и вполне по-своему.
— Женитьба, господа, это — спорт и притом, кажется, один из самых опасных. И вот я ищу опасности в этом неизведанном спорте. Если кто-нибудь из вас укажет мне что- нибудь более опасное, я, может быть, переменю намерения…
Ему аплодировали, протягивали руки с бокалами, смеялись, восклицали. Но вдруг все замолкли, потому что в зале, где из посторонней публики не было никого, появилась странная фигура, на которую все невольно обратили внимание.
Это был человек среднего роста, чрезвычайно худой телом и несколько согбенный вследствие чего голова его была наклонена книзу, и глаза смотрели на пол. Голова эта была украшена длинными, густыми, совершенно белыми волосами, а лицо, с тонкими благородными чертами, было начисто выбрито.
На нем был длинный, ниже колен, серый сюртук, шея его была повязана широким бантом, в правой руке он держал палку, а в левой — мягкую серую шляпу с широкими полями.
Он вошел, услышал шумный говор, на секунду поднял голову и, скользнув взглядом по сидевшему за столом обществу, сейчас же спокойной, неспешной походкой пошел через зал к двери и скрылся в соседних комнатах.
— Кто это? — негромко спросил молодой человек, виновник пирушки, которого все называли Максом.
— Как? Ты не знаешь знаменитого профессора Редько, который всю свою жизнь и все силы посвятил изобретению средства для продления человеческой жизни?
— Как? Это он? Я много слышал нем, но никогда не видал его.
— Что это он, лучше всего подтвердит тебе наш милый Алекс, который имеет честь быть его родственником.
— Да, это он, — сказал молодой человек со смуглым лицом, с смолисто-черными усиками и такими же густыми волосами на голове, — я имею честь состоять его племянником, точно так же, как он имеет честь быть моим родным дядей по матери. Я думаю, что он и испарился так быстро именно потому, что увидел меня.
— Ты с ним не в ладах, Алекс?
— С некоторых пор. Я очень усердно посещал его зверинец — так как, должен вам сказать, что из девяти комнат его квартиры он сам занимает только две, а остальные семь отдает морским свинкам, белым египетским мышам, кроликам, каким-то необыкновенным рыбам, черепахам, обезьянам и еще каким-то чудовищам. Все это нужно для опытов, которые он производит вот уже пятнадцать лет с упорством сумасшедшего. Но не так давно я сказал ему, что было бы справедливее те средства, которые он употребляет на содержание своего Ноева ковчега, отдать мне, его любезному племяннику, который зарабатывает слишком мало для своих культурных вкусов. Ну, понятно, с тех пор он не может меня видеть. Однако, будучи человеком справедливым, я должен вам сказать, что, благодаря его работам, мы — в этом я совершенно уверен — находимся накануне величайшего открытия, которое перевернет вверх дном всю нашу цивилизацию. Мой почтенный дядя держит это в глубочайшей тайне, но я, отверженный им племянник, не чувствую себя обязанным хранить его тайны…
