Мне показалось, что это была подводная скала. Наклонившись вперед, я попытался рассмотреть преграду.
— Что там? — спросил Лефебюр, занятый своими инструментами.
— Полагаю, какой-то камень.
Оттолкнувшись веслом, я заставил лодку отойти в сторону. Несколько минут мы плыли спокойно. Нас, однако, заметно сносило течением и, проплыв немного, лодка снова за что-то задела.
Я был очень заинтригован и, когда луна вышла из-за облаков и осветила море, стал внимательно вглядываться. Я решил, что перед нами, вероятно, полоса рифов… Лефебюр также искал объяснения. Он оперся коленом о борт и указал на темный контур, выдававшийся из воды рядом с нашей лодкой.
— Смотрите, Девилло… Любопытно… Эта гряда, похоже, тянется на большое расстояние!
И действительно, справа и слева мы теперь могли отчетливо различить, на более светлом фоне волн, узкую темную возвышенность, полукруглыми изгибами уходившую вдаль.
Я протянул руку над бортом и ощупал странное препятствие… Ах! представьте себе, что я почувствовал… Это было неописуемо… Под моей рукой был не камень, а грубая шкура, поросшая жесткой и плотной шерстью; шерсть эта образовывала нечто вроде гривы.
Я так резко отдернул руку, что Лефебюр заметил.
— Что с вами? Вы поранились?
Я не сразу ответил, рассматривая лежавшее перед нами поразительное существо. В памяти всплыли истории, которыми делились друг с другом по вечерам моряки. Вспомнились рассказы о морском змее — призрачном создании, что время от времени попадалось на глаза, но никогда и никого не подпускало к себе. Мне говорили, что его видели заслуживающие доверия мореплаватели, и не только в старину, но и в наши дни: капитан «Дедала» Ма-Куа в 1848 году, затем офицеры с «Осборна»[5] и капитан Туитс[6], утверждавший, что встретил морского змея у Лонг-Айленда в 1890 году. Все они представили зарисовки странного животного, чьи размеры колебались, по их словам, от 20 до 80 метров (83 метра, согласно М. Ш. Ренару).
Не отрицая полностью существование чудовища, я всегда испытывал определенные сомнения, так как инстинктивно относился с подозрением к всевозможным «тайнам». Но, прикоснувшись к этому короткому меху, напоминавшему тюлений, увидев бесконечные изгибы этого длинного, наполовину погруженного в воду тела, я застыл. Никаких сомнений не было: это он! Чей-то повелительный голос словно бы со всей уверенностью шепнул мне это на ухо.
— Морской змей! — пробормотал я, обращаясь к своему товарищу и невольно дрожа.
