Он укрылся в одной из ниш, где уже сотни лет стоят на мосту статуи святых. Ему надо было подумать. Слишком много мыслей нахлынуло сразу. Что у него фрак — это хорошо. Теперь он может выступать. Ради этого стоило пожертвовать пальто. Но как быть с квартирной платой?
Стоило вспомнить о квартирной плате, и ему сразу представлялась жена: вот она сидит в тихий послеобеденный час у окошка в сером своем платье и чинит белье. Она умерла. Все это прошло. Легко сказать: прошло! До чего тоскливо и бессмысленно стало все с тех пор, как, возвращаясь домой, он не видит ее у окна. Для чего же мучиться?
Он подумал об овдовевшей владелице маленькой оружейной мастерской, где много лет подряд покупал патроны для своей двустволки. Соколиный Глаз был членом правления клуба охотников по перу «Тигроловы» и доставил вдове немалую клиентуру.
Она уже не раз приглашала его в комнатку за лавкой на чашку кофе. И всякий раз ему справа, возле шкафа с оружием, мерещилась жена.
Смеркалось. На иностранном грузовом пароходике, плавно спускавшемся вниз по течению, зажглись сигнальные огни и из тоненькой трубы над камбузом пополз дымок: должно быть, готовили ужин. Снова затрезвонили колокола. Раньше Соколиный Глаз их не замечал. Теперь этот вечный звон нагонял на него тоску.
«Стоит ли зажигать свет, посидим лучше в темноте», — сказала она, когда я был у нее в последний раз. Может, это намек?.. Хорошо, что с кроватью ничего не вышло, — подумал он и пошел дальше… — Ну, а квартирная плата?»
В темной лавке, среди стали и железа, трудно сохранить румянец. У вдовы, как у большинства кротких незаметно старящихся женщин, было матово-белое, уже несколько поблекшее лицо, тоненькие восковые ручки и карие глаза серны, с таким же бронзовым отливом, как и на редкость густые волосы, не считая хорошо налаженного дела и мастерской, где молодой оружейник чистил и исправлял ружья.
Двое мальчишек — один в огромных опорках на босу ногу — остановились неподалеку от забытого Соколиным Глазом фрака. Близко подойти они не решались. Сперва они даже отступили на шаг. Уж очень чудно было, что в непосредственном соседстве со святым Килианом с перил моста вдруг свешивается фрак.
— Давай скинем его в воду. Когда поплывет, похоже будет на утопленника.
— А если поймают?
К счастью, Соколиный Глаз подоспел вовремя. Парнишка в опорках со свернутым фраком под мышкой уже взобрался на постамент к святому Килиану.
Разорившийся старый рантье в потертом костюме посмотрел невидящим взглядом вслед удиравшим во все лопатки мальчишкам, перегнулся через перила и заглянул вниз, перешел на другую сторону и тут тоже растерянно посмотрел в темную воду. Быстро обернулся удостовериться, не следит ли кто за ним, и растерянно засеменил дальше. Губы его беззвучно шевелились.
