Он сделал два шага к двери.
- Элеонор?
- Да?
Он улыбнулся ей, на этот раз с добротой и заботой.
- Я буду заботиться о тебе. Всегда.
Она улыбнулась ему в ответ.
- Этот ваш друг он, правда, поможет мне?
- Да.
- Как?
- Добавь этот вопрос в свой список.
Элеонор закатила глаза и тяжело выдохнула, когда писала: «Почему ваш друг поможет мне?»
- Для этого списка мне понадобится лист побольше. Что-нибудь еще?
- Да. Ты пропустила один вопрос в своем списке.
- Я все записала. Что я пропустила?
Сорен вернулся к столу, взял ручку и листок и записал девять слов. Больше не произнося ничего, он застегнул на ее запястьях наручники и оставил одну в комнате.
Элеонор посмотрела на листок и прочитала вопрос, который он написал элегантным мужским почерком.
«Зачем священнику носить с собой собственный ключ от наручников?»
Нико опустил голову и рассмеялся, от пробирающего мурашками веселья растирая шею. Нора положила палец под его подбородок и подняла его.
Нора надела свое лучшее доминирующее выражение лица.
- Молодой человек, вас забавляет тот факт, что я угоняла машины для отца и меня арестовали? Готова поспорить, тебе было бы не до смеха.
- Не это забавно. Тебе было пятнадцать, и ты заставляла молодого священника переспать с тобой - вот что смешно.
- Признаюсь, я была чертовски горда своими навыками ведения переговоров.
- Больше похоже на захват заложников. Если бы ты не подчинилась ему...
- Пока-пока, католическая школа. Привет, колония.
- Он не напугал тебя? Ведь тебе было пятнадцать. А ему двадцать девять.
- Если бы это был другой мужчина, вероятно, напугал бы. Но с Сореном все казалось предначертанным. Когда мы познакомились, он сказал: «Рад, наконец, встретиться с тобой». Мы оба ждали друг друга, словно наша встреча и любовь была уготована нам. Мы принадлежим друг другу - я, Сорен, Кингсли. Мой арест свел всех нас.
- Значит, о Кингсли говорит твой священник? - Нико протянул ей руку и помог встать с кресла. Она могла бы это сделать и сама. Но она не собиралась отказываться от возможности позволить Нико прикасаться к ней так, как он захочет.
- Да. Друг Сорена, у которого были связи и который мог вытащить мою задницу из затруднительного положения? Это был твой отец.
Нико взял их бокалы и бутылку вина, и повел ее наверх. Несмотря на камин, с приближением полуночи внизу становилось прохладнее, но еще ей было трудно думать и говорить перед серебряной шкатулкой на каминной полке, содержимое той было одновременно и драгоценным, и ужасающим.
