Часть 1. Разгром тайных офицерских организаций в Петрограде в декабре 1917 — январе 1918 года
После прихода большевиков к власти наиболее опасные для Советской власти очаги контрреволюции образовались на Дону и Южном Урале, где антисоветские мятежи подняли белогвардейские казачьи атаманы Каледин и Дутов.
Для того чтобы стянуть в эти районы в качестве командного состава как большее контрреволюционно настроенных офицеров, различные антибольшевистские организации как политические так и чисто военные в Петрограде и Москве, а так же некоторых других городах вербовочные пункты, в задачу которых входила вербовка и отправка на Дон и в Оренбургские степи офицеров, а также других лиц, недовольных Советской властью. С этой формой контрреволюционной деятельности большевики столкнулись уже в начале ноября (по старому стилю) 1917 года.
Сразу же этой проблемой пришлось заниматься ВРК и "Комитету по борьбе с погромами" ("75-й комнате"), а затем после ликвидации ВРК, эта борьба стала одним из основных направлений в деятельности ВЧК.
Что касается начала этой борьбы, тогда ещё со стороны Военно-революционного комитета, то ВРК не имея в своём распоряжении агентурно-осведомительного аппарата, первую очередь обратил внимание на такую тогда вполне легальную форму офицерской самоорганизации, которой в тогдашнем Петрограде являлись различные офицерские клубы.
Вот что по данному поводу писал в своих мемуарах "Записки коменданта Московского Кремля" П. Д. Мальков, который в ноябре 1917 был комендантом Смольного:
"Понемногу я осваивался со своими комендантскими обязанностями, налаживал охрану. Однажды вечером — звонок. Беру телефонную трубку, слышу голос Варлама Александровича Аванесова: — Зайди в Ревком, срочно. Поднимаюсь на третий этаж. В просторной комнате Военно-революционного комитета, как всегда, людно. У большого длинного стола сидит несколько человек: Дзержинский, Аванесов, Гусев… У стены, прямо на полу, кинуты матрацы. Здесь спят в минуты коротких передышек члены Ревкома.
Феликс Эдмундович поднял от разложенных на столе бумаг утомленные глаза, приветливо улыбнулся, кивнул на стул:
— Садись!
— Ты про офицерские клубы слыхал? — обратился ко мне Аванесов. — Знаешь, что это такое?
— Слыхать слыхал, только знать их не очень знаю, бывать там не доводилось.
— Ну вот, теперь побываешь… Развелось в Питере этих офицерских клубов, как поганых грибов после дождя. И в полковых собраниях, и в гостиницах, и на частных квартирах. Идет там сплошной картеж, пьянка, разврат. Но это хоть и мерзость порядочная, но все же полбеды. Дело обстоит хуже: есть данные, что кое-какие из этих клубов превратились в рассадники контрреволюции. Надо прощупать. Возьми четыре-пять матросов порешительнее (парод там с оружием, офицеры, всякое может случиться) и поезжай. Карты, вино, конечно, уничтожишь, клуб прикроешь, а наиболее подозрительную публику тащи сюда, здесь разберемся. Вот тебе адрес одного из клубов, с него и начинай.
