Но ведь всё это можно обновить, переустроить, сделать так, как она хочет; ведь достаточно средств на это у самого графа, да и, наконец, у неё — она не бесприданница. Она постаралась поскорее перейти к мечтам о веселье, которое её ожидает. Она весь день с помощью своей камеристки Луизы разбиралась в привезённых из Петербурга вещах и нарядах и спросила мужа, скоро ли он представит её королю и всем родным.
Он отвечал, что скоро, и через несколько дней исполнил своё обещание.
Но каждый новый выезд разочаровывал Елену. Она везде встречала все чужое и неприятное ей. Её всюду встречали ласково и оказывали ей все знаки внимания. Но нигде не находила она того, о чём мечтала: ни блеска, ни роскоши — везде чрезмерная простота и смешные, как ей казалось, странности.
Почти то же впечатление ожидало её и во дворце. После блеска и великолепия Екатерининского дворца, двор короля Фридриха казался очень жалким и бедным. Да и сам король как-то не походил на короля. Он встретил графа Зонненфельда весьма ласково и фамильярно. Он обласкал и Елену, даже взял её за подбородок и сказал какую-то двусмысленность, на которую граф почтительно усмехнулся и которую Елена не поняла. Король задал молодой графине несколько быстрых вопросов о Петербурге, об императрице, о цесаревиче Павле Петровиче, а затем выразил ей, что он очень одобряет выбор Зонненфельда и надеется, что новая немецкая графиня скоро станет ручною и сделается одним из лучших украшений его двора.
— Но графиня очень молода, — прибавил он, — и должна быть внимательной ученицей своих почтенных родственниц.
Он назвал фамилии этих родственниц. Елена ответила, что она уже имела удовольствие с ними познакомиться. Больше ей не пришлось сказать ничего. Король простился с нею улыбкой, похожей на гримасу, и исчез.
Прошло пять лет. Графиня Елена Зонненфельд фон Зонненталь из прелестной девушки превратилась в красавицу женщину, которой нельзя было не залюбоваться. Природа наделила её большим здоровьем, и это здоровье было в состоянии выдержать упорную борьбу с невзгодами жизни. Благодаря этому здоровью она и развилась роскошно и пышно. Статные и крепкие формы её прекрасного тела указывали на богатую силу молодости. Здоровый и нежный румянец покрывал её щёки, только глубокие чёрные глаза её часто появлявшимся в них задумчивым, грустным выражением говорили о том, что под счастливой и здоровой внешностью, под этой блестящей поверхностью скрывается в глубине вовсе не счастливое и не довольное сердце.
