За боем бой | страница 32



Утром к Ивану Каширину ворвался верхнеуральский большевик Константинов.

– Иван Дмитриевич! – кричал он срывающимся голосом. – Что же делается! Точисский убит, Овсянников, Ульянов и Феоктистов расстреляны. Буржуи вышли на улицы, качают Пичугина. Большевиков травят, как бешеных собак…

– Мне доложили, что они оказывали вооруженное сопротивление и не подчинялись моему приказу! Даже готовили мятеж!

– Вранье! Это Пичугин готовит переворот! Иван Дмитриевич, революция никогда не простит вам, если вы сейчас же не примете мер!

– Хорошо, Константинов, я поручаю вам провести расследование. Сегодня соберем митинг, я буду выступать. Енборисов!

Начальник штаба появился в дверях, но в этот момент, оттолкнув его в сторону, в комнату вбежал Сызранкин. Он тяжело дышал и держался за большую деревянную кобуру маузера.

– Каширин… – только и смог выговорить он.

– Иван Дмитриевич ни в чем не виноват: Точисский готовил побег, хотел увезти казну, – принялся объяснять Енборисов.

– Какой побег?.. Какая казна?.. – задыхался Сызранкин. – Это чудовищная ложь эсеров… Я требую немедленного освобождения арестованных и наказания виновных… Я требую, Каширин… В противном случае…

– Не надо меня пугать, Сызранкин, – повысил голос главком. – Я сам вижу, что происходит какая-то неразбериха…

– Неразбериха! Это – заговор, но мы в нем разберемся! Кто отдал приказ об арестах?

Воцарилось молчание. Было слышно, как за окном кричат взбудораженные люди, хрипит тревожный гудок. Константинов и Сызранкин с ненавистью смотрели на Енборисова, а начальник штаба выжидательно глядел на главкома.

– Я… Я отдал приказ! – медленно ответил Каширин, – но ни о каком кровопролитии речи не было! Ведь так, Алексей Кириллович?

– Совершенно верно! – отозвался Енборисов. – Речь шла лишь о том, чтобы оградить Точисского от возможных неприятностей. Кто же знал, что… Всех организаторов арестов мы строго накажем…

– Расстреляете?

– Расстреляем! – подтвердил Енборисов.

– И еще более накалите обстановку! – почти крикнул Константинов. Сейчас главное – успокоить людей, загнать в норы распоясавшихся буржуев. Иван Дмитриевич, прикажите немедленно освободить всех арестованных.

– Всех до одного! – потребовал и Сызранкин.

Каширин смотрел в пол, на гладко выбритой голове блестели капли пота. Он еще несколько мгновений простоял неподвижно, потом сел за стол и стал писать приказ об освобождении заключенных под стражу. Закончив писать, главком не глядя протянул листок Енборисову и попросил оставить его одного, чтобы сосредоточиться перед митингом…