Умер.
Так я впервые осознанно наблюдал смерть. И это запало мне в память своей обречённой неизбежностью, нелепым роком, безвозвратной несправедливостью и безжалостной бессмысленностью всего произошедшего. Смерть всегда безжалостна, неотвратима и приходит не к месту. Наверное, оттуда растут мои комплексы убийства и размышления о несправедливости смерти и ценности жизни. Ведь после смерти обратно никого не оживить. Это бесповоротное событие, которое происходит с каждым только единожды. И подготовиться к нему сложно.
Так и мама умирала в сознании, но я не держал её в ладонях, я упустил момент, когда она вытянулась струной, а потом обмякла. Она просто перестала вдруг монотонно глухо стонать, дёрнулась, будто испугалась чего-то, закрыв глаза, а потом утонула головой в подушку. А я сидел напротив и боялся пошевелиться. Не верил, что уже всё кончено, и она ушла куда-то в неизвестные пространства, откуда обратной дороги нет. А здесь, в старой кровати лежит только её оболочка. Пустое тело без души. Белковый механизм, призванный быть лишь храмом души. А когда наполнение уходит, храм становится руиной. Пустой оболочкой. Куклой-манекеном. Коконом, покинутым бабочкой. Наверное, ещё тогда, после кончины крысы, в свои восемь лет я впервые задумался о таком непростом понятии, как душа. И думаю до сих пор.
После похорон мамы я и попал на большой кредит из-за похорон. Разница в их смерти была в десять лет и цены на погребение за это время выросли ровно в десять раз. С пяти тысяч до пятидесяти. Каждый год они там, что ли удваивают прогрессию? Да только деньги я отдал, а квартира освободилась. И теперь было можно устраивать личную жизнь без помех. Вот только уже не хотелось. Слишком долго всё это тянулось. Успело надоесть. Я перерос юношескую тягу к созданию своей собственной счастливой семьи. Да и желание поумерилось и успокоилось. Теперь мне важно не количество и частота близости, а исключительно качество.
Татьяна умела давать качество. Казалось бы, ничем таким она не выделялась. Не то чтобы красавица, так, просто симпатичная. Личико круглое, с правильным тонким носом, гармоничными губками и голубыми кукольными глазищами, как у Мальвины в старом советском кино. Ростом небольшая, на полторы головы ниже меня. А у меня стандартный рост в шесть футов, как принято мерить в пенитенциарных заведениях нашего вероятного противника с обратной стороны земного шара. Не худая. Не жирная, но и не стройная. Нечто среднее. Такой тонкий еле уловимый, ловко пойманный баланс между крайностями. На грани фола. Ей стоило трудов удерживать его питанием и спортом, чтобы не скатываться в ту или иную сторону. Грудь, как грудь. Немного отвислая, но не потерявшая форму окончательно. Хотелось бы, конечно, поизящнее, да только где её взять? Зато талия и тазобедренный комплекс вполне себе ничего. Абсолютно кондиционные. Ноги коротковаты, но это можно пережить.
