— Борца? Жалко… Да что Борец? Люди гибнут. Вот кого жалко.
Днем совсем по-весеннему грело солнце, а ночью опять подул с гор холодный ветер, и я за дежурство промерзла до костей. Поэтому, придя домой, полезла под бок к Ваське, несмотря на то, что он накануне пообещал устроить скандал, если я опять лягу рядом с ним.
Да что же это такое, в самом деле, — завел он свою любимую песню, — кто я тебе, муж?
— Товарищ капитан, — сказала я негромко, — а чего Васька спать не пускает и гадости говорит?
Но капитан все-таки услышал; недовольно кряхтя, повернулся с боку на бок и пробормотал сквозь сон:
— Утихомирься, Морозова.
— Здрасьте, и Морозова же виновата! Значит Ваське все можно? Да?
— Только фрицы уймутся, Морозова начинает, — тяжело вздохнул Лапшанский, — ни днем, ни ночью нет покоя.
— А чего он…
— Замолчи, Морозова!
— Я уж и так все время молчу, как каторжная.
— Нинка, иди к нам, здесь тоже тепло, — говорит Иван.
— Верно, — радостно подхватывает Гундин, — Ванька со старшиной горячие, как печки.
— Морозова, иди к Ключникову и отстань от Гундина!
— Нет уж, теперь я из принципа…
— Я сейчас встану и такой тебе принцип пропишу!
Ткнув Ваську кулаком в бок, слезаю с нар. Дьявол с вами, спите, если не стыдно, а я обойдусь и без сна.
У коммутатора сидит Петька.
— Иди, спи, — говорю я ему шепотом, — я посижу.
Он тотчас же лезет на нары.
Я тяжело борюсь со сном. Стараюсь не заснуть, но глаза слипаются сами собой. И вдруг дремота отлетает, потому что в сердце закрадывается непонятная тревога. Она давит на плечи, нудным вытьем гудит в голове.
Открываю глаза, даже через закрытые веки почувствовав вспыхнувший свет. Все номера на коммутаторе, кроме номера старшего морского начальника, горят. «Значит, где-то замыкание на линии, причем очень близко от нас», — смутно сознаю я и штепселем гашу огоньки номеров. Но они моментально вспыхивают снова. Я включаюсь в линию.
— «Чайка», быстрее хозяина! — диким голосом кричат на том конце провода.
Сон как рукой снимает.
— На траверзе поста «Пирс» появились вражеские самолеты. Насчитали сто восемьдесят шесть и сбились со счета! — кричит сигнальщик с поста.
— Ребята! — зову я.
Они вскакивают и сразу выбегают из погребка. Я только сейчас начинаю понимать, откуда пришла непонятная тревога: воздух дрожит плотно и мелко, будто его трясут в огромном сите. По лестнице скатывается капитан.
— Пусти, — говорит он.
Уступаю ему место и спешу за ребятами. Над морем поднимается из-за горы солнце, но его почти не видно за тучей самолетов, которые идут на нас.
