С телепатом телепат.
Друг о друге точно знают,
Только лишь не говорят.
Но пришла зима, корежа,
Выдирая бычий рог,
Сад Нескучный стал порожним,
У Аг лаи пуст порог.
Уж извозчик на полозьях
В рукавицу прячет нос,
И скрипит, скрипит тверезый
Русский батюшка-мороз.
И налево, и направо
Все овчина по бокам.
Разбежался люд шалавый,
И сидит по кабакам.
В Белокаменной зимою
Были девки нипочем.
И легла коса змеею
Через левое плечо.
Ах, ты зимушка лихая!
Лед такой, хоть в кузне куй.
Затужила тут Аглая
По родному муженьку.
— Что ж я дурой непутевой
Коротаю бабий век?!
А на шубке бархат новый,
Воротник — соболий мех.
Глаша, личико открой-ка!
Будет с мужем — благодать.
Прикажи лихую тройку
Завтра утром запрягать.
Ворон крикнул, пролетая.
Льется солнце на снега.
То ль сугробы наметало,
То ли белые стога.
Полоз ластится к сугробу.
Рукавица руку жмет…
Иль до свадьбы, иль до гроба
Все, конечно, заживет.
Горечь прежняя истлела.
Превратилось все в муку.
Я ведь тоже так летела,
Задыхаясь, к мужику.
У меня охота в теле.
Грудь высокую печет.
Мой миленок сполз с постели —
Только ноги калачом.
Мой родимый! Мой законный!
Что ж ты — рученьки враскид?!
Между ног шнурком ременным
Член обсосанный висит.
Знать, всю силушку украли
Бабы-суки у тебя…
А в постели хнычет краля,
Рыжий волос теребя.
Я за дверь! Замки закрыла.
Мне ль теперь тужить о нем?
Я избенку запалила —
Полыхай любовь огнем!
Ты прости, читатель славный,
Что не та строка легла…
Тройка мчит, и полоз санный
Лижет русские снега.
Вновь зима на белом свете,
Солнце стылое висит,
Едет барыня в карете,
Лишь бубенчик голосит.
Зайцы прыгают у прясел,
Видно, спорят — кто белей?
Сам ямщик с утра заквасил,
Весь румяный до бровей.
Не по щучьему веленью
За мосточком вырос мост.
Едет барыня в именье —
От Москвы полтыщи верст.
Мысли разные роятся:
Что ей делать? Как ей быть?
Ямщику сейчас отдаться,
Или с этим погодить?
Отдерет, как отстирает,
Губки сочные у ней.
Неужели ей, Аглае,
Ждать до самых Бондарей?!
Мнет Аглая, пламенея,
На лобке тугую шерсть.
Волчья полость на коленях
Вся горячая, как есть.
И ямщик припал, ласкаясь,
Заиграла страсть в крови.
Зубы белые оскалил,
Сам под полость ту проник.
Он нырнул туда, как в воду,
Он и пьяный — не нахал.
Хоть ямщик — мужик от роду,
И о чести не слыхал.
То, что есть, и то, что было —
Все в дыхании одном.
И карета заходила
На рессорах ходуном.
Едут день, другой и третий —
Зимний день накоротке,
Сама барыня в карете,
Сам ямщик на воздушке.
Как ямщик достанет дышло,
Так нырнет в карету к ней…
Вот и мчались с передышкой
