Васька допил воду и поставил на стол стакан.
— Долго еще? — устремив на Матрену Филипповну тяжелый взгляд, спросил он.
— Что? — растерялась та.
— Долго еще мне с этим старьем возиться?
— А! — Матрена Филипповна машинально провела рукой, поправляя прическу. — Вот вы о чем… — она улыбнулась. — Но вы знаете, Василий Степанович, я уже давно приказала демонтировать старое оборудование. Однако Яков Артамонович считает, что это несвоевременно: нет людей.
— Ага! — Васька, не мигая, смотрел на Матрену Филипповну, словно бы пронзая ее взглядом. — Нет людей?! А зачем тогда вчера весь цех работал на старье? А?!
И снова Матрене Филипповне что-то знакомое промелькнуло в Васькином лице. Напряженно пытаясь понять, кого же напоминает ей Васька, она пожала плечами.
— Я не знаю… Приказ подписан давно, но я выясню…
Она пометила в перекидном календаре, что надо обсудить вопрос, а какой вопрос — этого написать она не успела. Тяжелые Васькины губы дернулись, выдавливая косую усмешку, и тут ясно увидела Матрена Филипповна, что все это: и то, как, заглатывая, пил Васька воду; и то, как выдавливал тяжелыми губами усмешку, — все это принадлежало тому, п е р в о м у…
— Мы разберемся… — пробормотала Матрена Филипповна, обдумывая, как удержать Ваську, чтобы как следует понять, разглядеть: ошиблась она или нет…
— А как у вас вообще дела? — спросила она и покраснела.
— Какие еще дела?! — Васька набыченно взглянул на Матрену Филипповну. — Дела у прокурора. А у нас делишки.
— Да? — Матрена Филипповна смущенно хихикнула. — А я сегодня утром с Ниной Петровной разговаривала. Мне показалось, что она очень больна.
— А! — Васька нахмурился. — Притворяется…
— Притворяется?! Ну что вы… По-моему, она серьезно больна.
— Может быть, и больна… — Васька провел огромной ладонью по лицу и вздохнул. — Все может быть. Неважные у нас вообще-то дела. И мать больна, и братана в армию забирают. А ему самое время к делу пристраиваться.
— А может быть, я могу чем помочь? — искренне посочувствовала Матрена Филипповна. — Лекарство достать или брату вашему чем-нибудь помочь?
Васька быстро взглянул на директрису. Раскрасневшись, она сидела напротив, и глаза ее блестели.
«Ой-ей-ей! — подумал он. — Да что это с нашей кобылкой-то робится?»
Он не мог поверить своим глазам, но факт был налицо, как говорил знакомый следователь: Матрена Филипповна краснела и волновалась, словно семнадцатилетка.
Но тут же понял Васька, что то, о чем он догадался сейчас, Матрена Филипповна еще не знает…
