Это тем не менее отнюдь не упростило мою задачу. По четыре, по пять раз я переписывал главы, которые вы прочтете. Я их обсуждал в Коллеж де Франс и в Практической школе высших исследований, писал — и затем переписывал от начала до конца. Один из друзей Анри Матисса, который ему позировал, рассказал мне, что тот имел обыкновение по десять раз снова и снова начинать свои рисунки, день за днем выбрасывая их в корзину, чтобы остановиться только на последнем, где находил наконец, как он думал, чистоту и простоту линий. К несчастью, я не Анри Матисс. И я даже не уверен, что последний вариант моего текста будет самым ясным, наиболее соответствующим тому, что я думаю или пытаюсь думать. Чтобы утешиться, я повторял себе изречение английского историка Фредерика У. Мейтленда (1887 г.), гласящее, что «простота — не отправная точка, а цель»>2, порой же, при определенном везении, завершающий момент.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АВПР — Архив внешней политики России
“Annales E.S.C.” — “Annales: Economies, Sociétés, Civilisations”
A.E. — (Ministère des) Affaires Etrangères
A.N. — Archives Nationales
A.d.S. Firenze — Archivio di Stato di Firenze
A.d.S. Genova — Archivio di Stato di Genova
A.d.S. Lucca — Archivio di Stato di Lucca
A.d.S. Napoli — Archivio di Stato di Napoli
A.d.S. Venezia — Archivio di Stato di Venezia
A.V.P. — Archives de la Ville de Paris
B. N. — Bibliothèque Nationale
PRO — Public Records Office
ЦГАДА — Центральный Государственный архив древних актов
На первый взгляд экономика — это две огромные зоны: производство и потребление. В первой все начинается и возобновляется, во второй все завершается и уничтожается. «Общество, — говорит Маркс, — не может перестать производить, так же, как оно не может перестать потреблять»>1. Истина общеизвестная. Прудон говорил почти то же самое, когда утверждал, что единственная очевидная цель человека — работать и есть. Но между двумя этими мирами втискивается третий, тонкий, но живой, как речушка, и тоже узнаваемый с первого взгляда: обмен, или, если угодно, рыночная экономика. На протяжении столетий, которые изучаются в этой книге, она несовершенна, прерывиста, но уже навязывает себя — и она определенно революционна. В [рамках] целого, которое упорно тяготеет к рутинному равновесию и выходит из него разве только для того, чтобы снова к нему же возвратиться, она представляет зону перемен и новаций. Маркс ее обозначает как сферу обращения
