На следующий день, находясь в семидесяти верстах от Бендер, мы подъехали к довольно высокой горе. Погода была жаркая, дорога пыльная, и лошадям было очень трудно подниматься. Я предложила моей компаньонке и горничной выйти из кареты, что они и сделали. Карету своротили с дороги и пустили лошадей по траве. Я осталась одна в экипаже, дверцы были открыты на случай падения. Через четверть часа я услыхала на большой дороге колокольчик и увидала курьерскую повозку, в которой стоял мужчина, поглядывая по сторонам. Я узнала мужа. Я выпрыгнула из кареты, он тоже выскочил из повозки; я была более чем счастлива. Подбежали мои спутницы; он оставил все экипажи, сел в почтовую тележку, в которой ехали мой доктор и офицер, и увез меня с собой.
И вот мы едем через холмы и горы по каменистой дороге и к десяти часам вечера приезжаем в главный город Бессарабии. Мост через Днестр мы перешли пешком; мой муж отвез меня прямо к Княгине Долгорукой. Она сидела в маленькой гостиной, спиной к дверям. Рядом с ней была г-жа де Витт, в настоящее время графиня Потоцкая>28). В глубине комнаты стоял стол, окруженный игроками, очень занятыми игрой. Я тихо пробралась за кресло княгини и закрыла ей глаза рукой. Она вскрикнула, я отступила назад. Г-жа де Витт, видя незнакомое лицо, молчала; мужчины, не поворачивая головы, воскликнули: «Опять наверно летучие мыши». Накануне в окно влетала летучая мышь, и княгиня очень испугалась. Я вышла к свету, раздались радостные восклицания. Поужинали, потом проводили меня домой.
Мое небольшое помещение было еще не совсем устроено; дивана еще не поставили, и так как мои экипажи еще не приехали, то мой муж разостлал свой плащ на полу, сделал мне подушку из своего мундира, поставил свечу на пол и поместился около, чтобы сторожить мой сон.
Я спала великолепно. Проснувшись, я обошла дом, состоявший из трех комнат подряд. Комната, где я спала, была отделана Деревом, дверь была вся резная; в глубине комнаты были две больших двери, за которыми была ниша, куда турки запирают своих жен. Потолок был тоже столярной работы, пол земляной, хорошо убитый; в окнах деревянные решетки и вместо стекол прозрачная бумага, через которую проникал свет, но больше ничего не было видно.
Я открыла окно, чтобы осмотреть двор. Против дома были увядшие виноградные лозы и большое вишневое дерево без ягод: сезон уже прошел. Я была очень печальна, мой муж получил приказание идти на атаку Килии. Ему поручили командование пехотой, а его полк был кавалерийским. Мысль о предстоящей разлуке меня очень смущала, главным образом потому, что я должна была остаться одна в лагере и в перспективе был еще приезд Потемкина через шесть дней.
