Джон Хилльярд рассказывал Сильвии де Равель о своих индюшках или еще о каких-то столь же скучных птицах, и я уверен, что разговор утомлял ее так же, как утомил бы меня на ее месте. Джон всегда ставил меня в тупик. Если честно, он один из немногих, которым это удается, потому что, должен признаться, обычно я не считаю необходимым настолько углубляться в изучение своих собратьев, чтобы видеть их насквозь, будто они сделаны из стекла, обычно человек и без того до отвращения прозрачен. Однако Джон не так прост. Выглядит он как обычный фермер, сердце его отдано сельскому хозяйству и только ему, и он редко говорит о чем-нибудь, кроме сельского хозяйства или научных методов забоя скота. Можно было бы предположить, что он ни о чем больше и не думает. Неспособный, как и всякий типичный землевладелец, извлечь прибыль из своего хозяйства, он превратил то, что должно было быть его профессией, в хобби, и зарабатывает на жизнь - причем весьма обеспеченную, насколько я мог заметить,- сочинением детективов. Этель говорит, что его произведения отлично раскупаются, особенно в Америке. Думаю, именно Джона я вспомнил в тот момент, когда сказал, что мне определенно должно хватить ума для этого занятия; потому что если уж Джон Хилльярд способен успешно писать детективы, то это должно быть по силам любому.
Вот такой была компания, собравшаяся в тог день в девонширской гостиной Этель Хилльярд. И лишь когда я допивал вторую чашку чаю, я вдруг осознал, насколько странно она была подобрана. Должен заметить, меня совершенно не интересуют светские сплетни, поэтому скандальные истории об окружающих приходят мне в голову в последнюю очередь.
Однако в случае с Эриком Скотт-Дейвисом скандал слишком раздут, чтобы оставаться тайной; и хотя в тех кругах, в которых он вращается, я почти каждый день слышу о нем новую постыдную историю, одна из них некоторое время назад так упорно муссировалась, что запомнилась даже мне. Весь последний год имя Эрика постоянно упоминалось рядом с именем Сильвии де Равель, и в конце концов вокруг стали уже открыто потешаться, что об этой интрижке известно всем, кроме самого де Равеля. Мне не требовалось ничье мнение о де Равеле, чтобы понять: когда он узнает об обмане, случится что-то страшное. И вот Этель с вопиющей бестактностью пригласила всех троих погостить под одной крышей в течение двух недель!
Нет ничего странного, что я не смог сдержать некоторого удивления. Небольшая, обшитая панелями гостиная внезапно представилась мне бочкой с порохом, а де Равель фитилем, только и ждущим, чтобы его подожгли, чтобы разнести все вокруг!
