ДАДИМ ОТПОР ЯЗЫЧНИКАМ-ИМПЕРИАЛИСТАМ!
ВЕРНУЛИ КУБУ — ВЕРНЕМ И АЛЯСКУ!
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСКАЯ — СРАЖАЕМСЯ ДО ПОБЕДЫ!
Когда машина проплыла мимо трех одинаковых шестнадцатиэтажек, расположенных по диагонали к проспекту, крыши которых украшали буквы «МИР! ТРУД! ВЕРА!», Паша растолкал режиссера.
— Матвей, нужно поговорить!
— Что? Что случилось? Я только заснул!
Вместо ответа Паша указал ему на билборд, где кровожадный красноармеец лупил прикладом автомата тощего Дядю Сэма в звездно-полосатом цилиндре и фартуке с треугольником на груди: МАСОНЫ НЕ ПРОЙДУТ!
— Что это за…? — удивился Матвей спросонья.
— Тут повсюду такое, — выдавил из себя Паша.
— Мы точно в Москве? Куда этот хрен нас завез?
Водитель покосился на них в зеркало заднего вида, но сохранил невозмутимое выражение лица.
— Эй, любезный… — обратился Матвей к водителю.
— Гена, — подсказал ему Паша.
— Да, Гена, останови-ка на минутку — нам воздухом подышать нужно.
Спустя минуту Гена вырулил в боковой «карман», где двое вывалились из машины и, отойдя чуть поодаль, принялись дышать загазованным воздухом.
— Сигарета есть? — спросил режиссер.
— Только вейп.
— Что?
— Электронная сигарета.
— Не, я эту херню не курю, — ответил Матвей. — Я вообще не курю. Но сейчас надо.
Он заметил валявшуюся на обочине смятую пачку, нагнулся за ней, расправил — папиросы «Звезда». Внутри картонки оказалась одна наполовину вытрушенная гильза. Закрутив бантиком ее кончик, Матвей засунул папиросу в рот. Зажигалки у него не оказалось, у Паши — тоже.
— Эй, отец, огоньку не найдется? — обратился Матвей к потрепанному мужичонке, ковылявшему вдоль трассы с авоськой жестянок из-под пива.
«Отец» протянул ему коробок спичек, режиссер закурил, закашлялся, вернул спички бродяге.
— Товарищ, помоги копеечкой, — попросил мужичонка.
Чтобы поскорее избавиться от собирателя жестянок, Матвей достал бумажник и, не обнаружив в нем местной валюты, протянул мужику купюру в пять евро. Приняв этот щедрый дар, мужик впал в оцепенение и даже выронил на асфальт громыхнувшую авоську.
— Ступай, батя, ступай, — поторопил его даритель, и только тогда мужик поковылял дальше, то и дело оглядываясь и что-то бормоча под нос.
— Матвей, куда мы попали? — произнес Паша, стараясь держать себя в руках.
— Ну и дерьмо, — прохрипел режиссер, отбрасывая в сторону зловонную папиросу. — Ты на машины-то посмотри.
Паша, стоявший спиной к проезжей части, развернулся и тут же понял, что привлекло внимание его спутника. На восьмиполосном проспекте нельзя было увидеть ни одной иномарки — только «Жигули», «Волги», «Запорожцы», «Нивы» и «Победы». Были среди них и потрепанные экземпляры, но немало было и совсем новеньких. Вереницу образцов советского автопрома взрезал оборудованный мигалками «ЗИЛ» цвета мокрого асфальта— оттеснив несколько машин к обочине, он горделиво унесся вдаль.
