— Не каждый умеет рассказать.
— Ты умеешь. Но тебе мешает твоя хирургия.
— Ну-у, знаешь…
— У тебя гуманная профессия. Ты избавляешь людей от страданий. И тебе кажется, что этого достаточно.
— Да. Пускай это звучит банально, по-газетному… Но, в конце концов, наши добрые дела — лучший памятник…
— За добрыми делами иной раз скрывается эгоизм, себялюбие. Я хотел поскорее окончить повесть и отмахивался от газетной работы, хотя мой фельетон мог помочь людям… А подумай, как было бы обидно и несправедливо, если б, например, история обороны Брестской крепости так и осталась погребенной под ее развалинами…
Шикович как-то чудно, боком, откатился к двери, стал в узком проеме, упершись локтями в косяки. Он жаждал поспорить. И не для того, чтоб доказать что-то своему собеседнику, а, скорее, чтоб разжечь себя самого. Ярош сказал после паузы:
— Я первый написал, что во многом не согласен с вашей книгой.
— А потом — в кусты? — саркастически сощурил маленькие глазки Шикович.
Ярош вздохнул полной грудью и подошел к нему.
— Не будь, Кирилл, как говорит моя Наташка, «умным назад». Я вот что тебе скажу. — Он взялся рукой за открытую дверь. — Если этот запал у тебя не на один день, если ты серьезно хочешь заняться нашим подпольем. — вот тебе моя рука. — Шикович пожал протянутую руку. — А если ты позвал Гукана, чтобы потрепать старому человеку нервы, я в такой игре не участник. Несмотря на его книгу, я уважаю Гукана. Человек воевал хорошо и поработал — дай бог каждому. Иди пиши свою статью. — Ярош шутливо толкнул друга в комнату,
Гукан к обеду не приехал.
Кирилл, шумный с утра, веселый и добрый, после того как кончил статью, начал хмуриться и злиться. Нарочно сообщил жене, что к обеду должен быть председатель исполкома. Валентина Андреевна всегда тонко улавливала настроение мужа и потому ни словом не упрекнула его.
— Пожалуйста. Обед у нас с Галей сегодня воскресный. Подождем.
Кирилл посмотрел на часы. Ему хотелось есть, может быть, потому он и злился. Пошел к Ярошу, который лежал у ручья под дубом и читал английский журнал.
— Вот свинья.
— Кто? — Ярошу почему-то стало смешно, и он прикрыл рукой улыбку.
— Когда я был ему нужен, он находил меня, где бы я ни был. Я специально просил в газете командировки в самые далекие углы. Гукан отзывал назад и еще попрекал, что у меня нет партийной совести. «Это книжка не моя. Это партийное поручение. И мне и тебе». Вот как!
— Юпитер, ты сердишься… Наберись терпения и как добрый хозяин прости. Мало ли что могло задержать человека,
