Виселиц поставили четырнадцать. Когда саперы кончили свою работу, в кузов грузовика забрался толстый фашист в форме жандарма. Грузовик плавно подходил к виселице, очень точно останавливался под ней, и палач укреплял веревку. Петли были загодя завязаны с двух концов. Он быстро накидывал меньшую петлю на перекладину, затем, чтоб затянуть и… проверить прочность, хватался за большую петлю руками и повисал над кузовом. Все движения палача были рассчитаны, точны — ни одного лишнего, как на конвейерной линии. И это было жутко.
Кадры менялись. Грузовики с саперами ушли. На какое-то время площадь опустела. А потом с улицы, которая называлась при них Парковой, выехал взвод мотоциклистов. Развернувшись за виселицами, они направили пулеметы на парк, на церковь и Советскую улицу. Через минуту пришли два бронетранспортера и стали в противоположных концах площади. Их крупнокалиберные пулеметы угрожали руинам города и нашей пожарной вышке. Пулеметчик смотрел, казалось, прямо на меня. Я видел его глаза, молодые, настороженные, внимательные.
Прогрохотала по мостовой зондеркоманда. Каратели образовали первую цепь вокруг виселиц. Подальше, тоже цепью, выстроилась полиция внутреннего порядка— «бобики». Они же выполняли и другую позорную миссию — сгоняли народ. Правда, явились и «добровольцы», те, кто хотел выслужиться перед оккупантами. Они приходили по одному, по двое, робко оглядываясь, не доверяя друг другу, жались поближе к полиции, но стояли отдельными кучками. Потом полицаи пригнали рабочих станкостроительного завода и типографии. Рабочие сразу слились в одну группу. Стали они у самой пожарной, смело приблизившись к бронетранспортеру. Полиция оттеснила рабочих, а бронетранспортер задним ходом отошел ближе, к виселицам, и пулемет был теперь направлен на рабочих. Женщинам, которых полицаи пригнали с другой стороны, не разрешили присоединиться к толпе рабочих, их поставили отдельно.
Собрали человек пятьсот. Кажется, Гвоздик крикнул в дежурке: «Хлопцы! Лезем на каланчу! Коммунистов будут вешать».
«Да, на каланчу! Оттуда виднее», — подумал я, не зная, какой очередной проект возникнет там, наверху. Все мои проекты рушились.
Что может сделать один человек против мотоциклистов, бронетранспортеров, сотни гестаповцев? Но все еще теплилась надежда, что придумаю что-нибудь в конце концов. Если б там, на каланче, стоял пулемет, как на вышке у полицейской управы! А у меня не было даже пистолета.
