— Роларэн… — она покачала головой, почти растеряв остатки дипломатичности, и спустилась с помоста, даже не покосившись на покойника. — Ты неисправим. Или, может быть, — тонкие, длинные пальцы скользнули по его скуле, пробежались по тёмным волосам — и взгляды вновь столкнулись, будто бы взрывом зелени, — ты наконец-то изменил своё решение? Никому из мужчин не выпадала такая честь.
— Тысячам, моя госпожа, — усмехнулся он в ответ.
Она рассмеялась. Разумеется, сколько всего можно пережить за сотню лет! Сколько любовников может перебрать молодая, прекрасная вдова; сколько крови выпить на ночь?
Они все сдавались. Они все, рано или поздно, падали в её объятия и умирали, их кровь стекала в кровавую чашу, и она делала первый глоток, чтобы оценить вкус жизни, уходящей из эльфийских тел.
Но он был Вечным.
И он не сдавался.
Они все были достаточно самонадеянны. Достаточно глупы. Достаточно пусты. Но он, перебрав на своей шкуре множество грехов человеческих, давно уяснил — люди хуже даже самых гнусных эльфов. Но даже миллионы жалких человечишек не стоят одной королевы.
Он знал её до того, как она стала такой. Он читал её — легко или не очень. И он не умел сдаваться. Только не Каене.
— Почему же ты не позволил мальчишке убить меня? — хрипло прошептала она, почти дотянувшись до его губ.
— Разве Ваше Величество против? — Роларэн отступил на шаг, прерывая контакт. — Простите, Каена, но я не могу отказать себе в удовольствии убить вас собственноручно.
Она рассмеялась — звонко и почти по-детски, как самая прекрасная эльфийка на свете. Вечные верили этому смеху, как и остальные — простые, смертные эльфы. Они слышали это журчание ручейков в её голосе и шли, будто бы мотыльки на огонь. Они умирали от её руки, и он не раз и не два вонзал ножи в спины тех, с кем прежде воевал плечом к плечу.
Но ни разу он не был настолько глуп, чтобы оказаться на их месте.
* * *
Пока Каена не колдовала, она не была самой прекрасной женщиной на свете. Пока она не приплетала ко всему этому кошмару свою власть, она была обыкновенной эльфийской — не Вечной, не идеальной, смертной. Конечно, не нашлось бы кого-либо из людей краше, чем она.
Ведь они — не эльфы.
И, конечно же, где-то в этой стране жили эльфийки, которые могли сравниться с королевой. У кого-то черты казались мягче, взгляд — нежнее, волосы — ярче, чем её тусклая, осенняя рыжевизна. Разве что глаза — у неё такие зелёные, будто бы и сочная трава, с такими не сравнится ни одна морская синева, ни одно золото деревьев.
