— Почему она плачет? — спросила меня дочь.
— Тсссс! — Я перешел на шепот, заметив сурово нахмурившегося греческого священника. — На эту розовую плиту положили тело снятого с креста Иисуса. Она плачет, потому что дорого заплатила за тур по Голгофе и час добиралась сюда в душном автобусе. Да еще и селфи с Сыном Божиим не сделаешь… Как назло.
— Я вот чего не понимаю, папа: Бог говорит «Не убивай», а сам дал убить Сына! Как же так?
— Это очень сложный вопрос, милая. Мессия принес себя в жертву людям. Нам… Хотел показать, что смерть не имеет значения.
— Но я думала, мы приехали, чтобы уничтожить смерть.
— Конечно, только говори потише… Вообще-то, если подумать, ты права. «Не убий» — пустая фраза, пыль в глаза. Будь Господь всемогущ, Он просто раз и навсегда отменил бы смерть.
— Но Иисус все-таки воскрес. И если я правильно понимаю…
Я обожал, когда Роми задумывалась, таял, если она становилась серьезной, сосредоточенной, решительной, и завидовал юному возрасту, в котором человек мнит, что все понимает.
— Что, дорогая?
— Получается, ты хочешь стать как Иисус.
— Все этого хотят, детка. Каждый, кто здесь находится, мечтал бы стать Богом. И множество других людей в разных уголках планеты.
Мы обошли церковь, где было прохладно и тихо. Каждый раз, попадая в какой-нибудь храм, я чувствую, что избавился от груза. Воспоминания о катехизисе. Недолгое время, проведенное в 1972 году в детском хоре школы Боссюэ, и короткое пребывание в аббатстве вместе со всем седьмым классом навсегда запрограммировали мое подсознание[194]. Крещенные в детстве люди часто заново открывают для себя Бога не только из-за страха смерти: их одолевает ностальгия. Под конец жизни становишься набожным, так называемая вера последней минуты состоит из страха и воспоминаний.
Справа от входа гранитная лестница вела вниз во влажную пещеру. Другая дама стояла на коленях, прислонясь лбом к скале, и бормотала молитвы на латыни.
— А эта тетка почему такая грустная? — шепотом спросила Роми.
— Она не грустная, а взволнованная.
Роми хотела все посмотреть, преклонить колени и перекреститься перед каждым алтарем. Я купил десятки свечей, которые мы зажигали со всей возможной почтительностью. Все было отлично рассчитано, их организация как-никак функционирует два десятка столетий! Маленький павильон прямо под куполом явно привлекал любопытных. Православные монахи руководили движением вокруг и внутри часовни. Сначала я решил, что это исповедальня, но место оказалось куда более священным.
