Конец Дракона | страница 12

Замок наконец щелкнул, кто-то открыл дверь и, не спрашивая ни о чем, зашаркал прочь.

После яркого уличного света Генка пробирался по длинному черному коридору ощупью, точно слепой, несколько раз он натыкался на какие-то ведра и узлы.

В Тимкиной комнате оказалось не намного светлее, чем в коридоре. Вместо стекол на окнах была набита фанера, и свет проникал только через квадрат застекленной форточки.

- Ты дома? - спросил Генка.

Из угла, где стоял диван, послышался слабый голос:

- Я здесь… Ты был в школе?

- Был…

- Зачем вызывали? Эвакуироваться?.. Не поеду…

- Ничего не эвакуироваться. Ты почему не пришел?

Глаза Генки постепенно привыкали к полумраку комнаты. Тимка лежал на диване, укрытый двумя одеялами. На голове его была шапка-ушанка, на руках - шерстяные перчатки. Должно быть, он не расслышал Генкиного ответа и повторил снова:

- Я не поеду…

- Заладил!.. Тебе одно, ты - другое!

Генка подошел к «буржуйке», снял рукавицы и пощупал трубу. Труба была ледяная. На «буржуйке» стояла жестяная кружка с замерзшей водой и набитая снегом кастрюля. Рядом, на полу, валялись разорванные книги, несколько ножек от стульев и топор.

- У тебя как на улице, - сказал Генка. - Тоже, поди, двадцать девять градусов… Почему не топишь?

- Нечем… Всё уже сожгли…

- А ножки от стульев?

- Берегу… Последние… Придет мать, тогда и затоплю. .. Она в госпитале… у отца…

- Ладно… Обойдемся без ножек, - сказал Генка.

Он поднял топор и прошел за шкаф, в дальний угол комнаты. Через несколько секунд Тимка услыхал какой-то треск.

- Чего делаешь? - спросил он безразличным голосом.

- Что надо, то и делаю…

Казалось, Тимка забыл о присутствии товарища. Он лежал с закрытыми глазами и молчал. Не заговаривал больше и Генка. Вскоре треск за шкафом прекратился, оттуда вышел Генка и швырнул к «буржуйке» охапку паркетных плашек.

Тимка открыл глаза.

- Управхоз заругается… - сказал он вяло.

- Умер управхоз… вчера…

Генка сунул паркетины в печь, вырвал из книги страницы и начал скручивать их в тугие жгуты.

- Скрученные дольше горят, - сказал он. - Меня мама научила. Мы теперь всегда так кипятим чайник…

Тимка молчал. Генка только сейчас заметил, как он изменился. Отекшее лицо Тимки стало землисто-серым, губы превратились в тонкие бесцветные полоски. В начале декабря Генка видел на улице, как истощенный голодом человек упал и не мог уже подняться. Через несколько минут он умер. Лицо его было вот такое же, землисто-серое, и на лице с трудом можно было различить тонкие полоски губ…