– Но это же слова из «Hey, Jude», – озадаченно пробормотала я.
– Так и есть. – Голос Джуда прозвучал сухо и жестко.
– И это она оставила тебе перед отъездом?
– Не совсем. Она оставила ее на тумбочке, перед тем как смыться из дому посреди ночи. Но вообще – да, ей хватило заботливости, чтобы написать мне на прощание слова какой-то вшивой песни. Даже не приписала «я тебя люблю» или «всегда твоя, мама». Здорово, да?
Снова свернув записку, я протянула ее Джуду.
– Зачем ты носишь ее с собой?
– Вообще-то, не ношу. Держу в рамочке у кровати. А сегодня утром поддался слабости и сунул в карман.
– Ты держишь мамину записку на тумбочке у кровати? – переспросила я. Кажется, от моего сердца оторвался кусочек.
– Чтобы видеть ее перед собой каждый день. – У него на скулах заходили желваки.
– И вспоминать маму?
Он еще сильнее сжал челюсти.
– И напоминать себе, что бывает, если позволяешь себе кого-то любить. – Убрав записку обратно в карман, он откинул голову назад и стукнулся теменем о шкафчик.
Наверное, это самое печальное, что я слышала в своей жизни.
– А шапка? – Теперь я понимала, почему она так потерта и изношена, – Джуд почти не снимал ее последние пять лет.
Он сдвинул ее на самые брови.
– По той же причине.
– Да уж, такое кого угодно вгонит в депрессию. – Я ломала голову, как бы сменить тему. – А братья или сестры у тебя есть?
Джуд помотал головой:
– Нет. Я один. Слава богу, дорогие мамочка с папочкой остановились на одном ребенке. А у тебя?
Я застыла. Это не тот закоулок, куда бы мне хотелось завести разговор. Я пока не была готова рассказать Джуду о своем прошлом, несмотря на то что он поделился своим. Мне нравилось считать себя открытой книгой. Именно такое впечатление я хотела производить на людей. Другое дело, что на самом деле ничего подобного не было. Если я и книга, то закрытая, причем так давно, что, если б кому-то удалось поднять обложку, то повисло бы целое облако пыли.
– У меня был старший брат.
– Был?
Я закрыла глаза.
– Он умер несколько лет назад.
Джуд помолчал.
– Что с ним случилось?
Я прикусила губу.
– Я пока не готова снова в это погружаться, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Особенно учитывая твою историю. Потолок достигнут, еще большего уныния я не вынесу. – Я попыталась улыбнуться, но вышло так себе.
– Прости, Люс. Иногда жизнь – такое дерьмо… – Джуд крепче прижал меня к себе. – Уверен, он был отличным парнем.
– Лучшим на свете. – Я разглядывала его лицо. – А знаешь, иногда ты мне его чем-то напоминаешь.
