'Божьею милостию мы, Александр Первый, император и самодержец всероссийский и прочее, с согласия Августейшей Родительницы нашей, по дошедшему до нас наследственному Верховному праву Главы Императорской фамилии, и по врученной нам от Бога самодержавной власти, Мы определили: Во первых, свободному отречению перваго Брата нашего Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича от права на Всероссийский престол, быть твердым и неизменным... Во вторых, в следствии того, на точном основании акта о наследовании престола, Наследником Нашим быть второму Брату Нашему Великому Князю Николаю Павловичу'.
Граф Алексей Андреевич Аракчеев умолк и в зале воцарилась тишина.
- Господа, - молвил Император - сие есть воля наша и по пришествии времени, прошу служить возлюбленному брату моему, цесаревичу Николаю Павловичу, также верно как мне служите. Зал дружно выдохнул, и сановники склонились в поклоне. Через полчаса, после нескольких тостов, император покинул собрание, которое сразу же оживилось. Удивление после манифеста несколько спало и сановники разделились на группы, которые полушепотом обсуждали свалившуюся на их головы новость. Из зала новость понеслась по Петербургу, чтобы вскорости долететь и до дальних уголков бескрайней страны, имя которой Россия.
Когда я вернулся в Петербург из поездки на юг, меня ждал сюрприз. Александр сподобился и объявил меня наследником престола. Этому предшествовала небольшая баталия и шантаж с моей стороны. Все началось еще в 1822 году. Помня, что Александр оставил только тайное завещание и из-за неразберихи или чего-то злого умысла случилось междуцарствие, и как следствие, восстание декабристов, которые хотели использовать момент слабости верховной власти. Так как никто практически не знал о моем наследовании престола, а официально наследником являлся старший брат Константин, это могло сулить многие проблемы при восшествии на престол. Моя маман, Мария Федоровна, была женщиной властной и я боялся, что она тоже захочет порулить вместо меня.
Что бы устранить подобные неурядицы и расставить все точки над 'И', я заговорил с Александром об официальном и публичном отречении Константина и признании меня наследником. Не могу сказать, что брат был удивлен, так как моя просьба была резонной. Но он не спешил что-либо предпринять. На дворе стоял 1822 год, а я помнил, что настоящий Николай стал императором в 1825, поэтоому времени осталось не много.
